— Ты здесь! Слава Аллаху! — вскричала Реция, и рыдания мальчика смолкли.
— Я иду, я освобожу тебя, — продолжала Сирра и стала искать в темноте ключ.
В это время снаружи послышался стук. Сирра вздрогнула. Кто-то пришел — кто это мог быть? Никто, кроме грека. Стук повторился и на этот раз громче.
Сирра поспешила, насколько могла, к дверям. Страх, испуг и потеря крови совсем сломили ее, и она упала без чувств.
Между тем Лаццаро с нетерпением постучался снова.
Тогда старуха-гадалка начала, наконец, просыпаться. В наружную дверь громко стучали. Просыпаясь, Кадиджа опрокинула стол и стоявшую на нем бутылку с остатками вина — она стала браниться, потом зажгла огонь и отправилась, шатаясь, к воротам.
Трудно представить себе, какой отвратительный вид имела полупьяная старая колдунья, явившаяся отворить дверь. Она чуть не натолкнулась на лежавшую Сирру.
— Кто там? — спросила она.
— Отвори! — раздалось в ответ.
— Ого, это ты, Лаццаро, скажи мне: ты был сегодня уже здесь или нет? Я никак не могу этого припомнить! Вот беда — старость! Память совсем пропала! — продолжала Кадиджа, отворяя дверь.
Грек поспешно вошел и запер за собою дверь. При слабом свете фонаря он увидел Сирру, лежащую в углу.
— Сирра умерла! — объявила старуха, и Лаццаро только тут заметил, что она пьяна. — Я избавилась от нее! — продолжала Кадиджа. — Завтра я ее похороню…
— Пойдем в дом, старуха, — перебил грек, боясь, чтобы кто-нибудь из прохожих не услышал их разговора.
Он вошел в комнату Кадиджи, наполненную винными испарениями, Кадиджа пошла за ним с огнем.
— Ты хочешь увести Рецию и принца Саладина, ты запер их у меня, — сказала старуха со злобной радостью, — это недурная добыча, мой дорогой! Поздравляю тебя, только не дай птичкам снова улететь!
— Согласна ли ты продержать их у себя до следующей ночи?
— Конечно, почему бы нет! Я охотно сделаю все, что тебе угодно. Я очень рада, что ты их все-таки поймал. Помнишь, как мы потеряли их из виду в караване богомольцев, но я знала, что ты не бросишь дела! Теперь она уже не уйдет!
Во дворе в это время что-то зашевелилось, и у дверей комнаты Кадиджи послышался легкий шорох.
Сирра снова пришла в себя и узнала голос Лаццаро, тогда она, собрав все силы, добралась до дверей, чтобы послушать, о чем грек говорит с ее матерью.
— На следующую ночь я возьму их от тебя, а до тех пор ты отвечаешь мне за них головой, — сказал Лаццаро.
— Не беспокойся, мой милый, отсюда им не убежать. Разве ключ не у тебя? Не бойся ничего! Двери крепки, повторяю тебе, и в доме никого пет, кто мог бы помочь твоим пленникам, так как Сирра умерла! Поганая тварь любила дочь Альманзора больше, чем меня, она была отравой моей жизни! Итак, тебе нечего бояться до завтрашней ночи, а куда ты хочешь их деть?
— Я отвезу их в развалины к дервишам Кадри, — отвечал Лаццаро.
— Так, мой милый, так, там их будут сторожить лучше всего! Мансур-эфенди уже давно хотел овладеть ими обоими.
— Я пришел сюда для того, чтобы убедиться, действительно ли Сирра умерла, и не скрылись ли пленники.
— В таком случае убедись сам, мой милый.
За дверями произошло движение.
Через мгновение Лаццаро со свечой в руках выходил из дома, его беспокойные глаза устремились прямо в угол двора…
Там по-прежнему лежало бездыханное тело Сирры.
Грек подошел к ней, поднес свечу прямо к ее лицу и поднял ее руку — когда он опустил ее, рука упала тяжело и бесчувственно, как рука трупа.
— Она еще теплая, — прошептал Лаццаро. — Ты должна смотреть за ней, старуха!
В это время из комнаты, где была заперта Реция, снова раздался крик о помощи.
— Ты слышишь! — сказала старуха с дьявольской улыбкой. — Голубка воркует. Хи-хи-хи! Будь спокоен, мой милый, я уберегу ее до завтрашней ночи! Тебе нечего бояться.
Лаццаро отдал свечу Кадидже и, не говоря ни слова, вышел на улицу.
Когда полупьяная Кадиджа снова заснула, в углу, где лежала Сирра, зашевелилось… Она слышала все… Надо было во что бы то ни стало спасти Рецию и Саладина от ненавистного грека — это обязательно надо сделать! Но как?
XVI. Охота за депешей
Возвратимся снова к тому вечеру, когда султан Абдул-Азис поручил Зоре-бею арестовать курьера Мустафы-паши и когда три приятеля отправились на три различные дороги, ведущие в Терапию. Зора-бей и Гассан верхом караулили оба берега. Сади в маленькой лодке, которой он управлял один, даже снял с себя оружие, чтобы было легче грести. Халиль-бей, посланник визиря, надеялся избежать всех преследований.