Монах догнал Бандо и стал ласково гладить его руку. Рэгл и Тэгл непременно что-нибудь неприличное сымпровизировали бы по этому поводу, но тут Бандо торопливо проговорил:
- А Боб Багряный? Наш предводитель - он-то как, Хэл?
Вероятно, Хэл бы что-то ответил, но не успел. За поворотом послышался шум: громкие голоса, а потом - ржание лошади.
А потом - выстрелы.
Бандо закричал:
- Ланда! Держи мальчишек!
Схватив ружье наперевес, зензанец со всех ног рванулся вперед, в бой. Рэгл и Тэгл, которых крепко прижала к себе Ланда, пытались вырваться, чтобы броситься вдогонку за своим отважным отцом. Взгляд Хэла метался между Ландой и Бандо. Он не мог решить: то ли остаться и помочь девушке удержать мальчиков, то ли догнать старого товарища по оружию.
Монах нырнул в кусты и в страхе выглядывал из-за них.
Но на самом деле бой уже был окончен.
А вот беды только начинались.
Казалось, от зноя листва деревьев вдруг как-то неестественно застыла, перестала шуршать. И впереди, и позади в воздухе мерцало жаркое марево. Пролитая кровь уже высыхала в мелкой, как пудра, пыли. Было что-то древнее, классическое в этой сцене: если бы актеры, которые, согласно пьесе, должны были остаться в живых, уже ушли за кулисы, то те двое, кому суждено было умереть, долго бы лежали на подмостках в одиночестве.
Но те, кому суждено было остаться в живых, остались и теперь не отводили глаз от трупов.
- Государь, о чем ты только думал? - прошептал Хэл, сокрушенно подняв руки.
Предводитель мятежников убрал пистоль в кобуру, медленно повернулся в седле и процедил сквозь стиснутые зубы:
- Не называй меня государем! Сколько раз я тебе это повторял, Хэл, сколько раз?
Хэл сам удивился тому, как резко ответил:
- Ну и как же мне тебя назвать? Безумцем? Глупцом?
Он бросил встревоженный взгляд на Ланду, которая с трудом удерживала мальчишек. Те вырывались, стремясь броситься к трупам, лежавшим посреди дороги. Как ни старалась девушка, в конце концов Рэглу и Тэглу удалось обрести свободу, и они, завывая, принялись скакать вокруг мертвых синемундирников. Монах пытался выбраться из густых зарослей репейника. Бандо ушел вперед и теперь, держа под уздцы, успокаивал лошадей, лишившихся всадников.
Предводитель повстанцев указал большим пальцем на напуганных лошадей.
- Нам ведь нужны были еще лошади, не так ли? И если, торгуясь, мы прикончили двоих синемундирников, разве это не честный торг?
Услышав эти слова, Ланда шагнула вперед и заявила:
- Не мы их убили, а ты. Боб, это были всего-навсего простые патрульные! Двое глупых парней, которые ехали по дороге! Ты помнишь тех двоих, которые были взяты в плен возле замка Олтби, - Морвена и Крама? Эти двое запросто могли оказаться Морвеном и Крамом! Боб, ты мог убить Морвена и Крама!
Боб Багряный только презрительно скривил губы. Монах взвизгивал, стараясь выбраться из колючих кустов. Хэл сглотнул подступивший к горлу ком. Наблюдая за Ландой, он вдруг восхитился ее дерзостью. И в ту пору, когда он посвящал свою жизнь науке, и за время, что провел в отряде мятежников, Хэл почти не общался с представительницами прекрасного пола. Его мнение о женщинах сводилось к тому, что это - хрупкие, декоративные создания, совершенно не подходящие для такого мужчины, как он. О да, конечно, он помнил о недолгом браке Бандо, но даже прекрасная женщина-воительница Илоиза, при всех ее несомненных достоинствах, не смогла убедить Хэла в том, что ему необходима спутница жизни. А вот Ланда - это было что-то совсем другое.
Ученый кашлянул и сказал:
- Ланда права, Боб. Ты действовал поспешно и жестоко, и кто знает, какие беды ты на нас навлек? Где два синемундирника - там может быть и больше, намного больше, и они запросто могут быть где-то совсем недалеко. Или ты забыл об этом?
Последние слова Хэл произнес срывающимся голосом. Ему вдруг стало страшно. Ланде то что - она ведь не знала, кто такой на самом деле их предводитель. Знал об этом только Хэл, и это знание стало для него тяжелой обузой. Ученый выпрямился, запрокинул голову. Если бы Боб Багряный сейчас шагнул к нему и дал пощечину, Хэл бы не удивился. Более того: он бы почувствовал, что заслужил эту пощечину.
Но Боб Багряный не ударил старого товарища - то есть он не нанес ему удара физически.
- Хэл, я тебя всегда считал разумным человеком.
- О чем ты? - не совсем поняв, к чему клонит предводитель, озадаченно спросил Хэл.
Ответ был короток и прост.
- У меня на глазах ты превращаешься в сентиментального идиота.
Хэл покраснел.
Монах, воюя с репейниками, снова жалобно взвизгнул.
- Видишь ли, - с усмешкой продолжал предводитель мятежников, - дело в том, что я прекрасно осознаю ту опасность, с которой сталкиваюсь. Разве Боб Багряный не славится своей дерзостью? Так было всегда, и так всегда будет. Вряд ли бы я ухитрился так долго жить жизнью мятежника, если бы не знал, на что способны синемундирники. Кроме того, Хэл, ты вынужден будешь согласиться с тем, что уж если я в чем и могу соперничать с твоими научными познаниями, так это в том, что касается агондонской драматургии. В данном случае я имею в виду очередность и время появления актеров.
- Государь? - вырвалось у недоумевающего Хэла. - То есть, господин... То есть, Боб?
Знаменитый разбойник указал на валяющиеся на дороге трупы.
- Этих двоих не хватятся до вечера по меньшей мере. Вот я и пожелал убрать их с дороги для того, чтобы подготовиться к следующему явлению. Кроме того, я хотел раздобыть лошадей для тебя и Бандо. Ведь нам уже давно нужны лошади, не так ли, дружище? - Боб хлопнул Хэла по плечу. - Хватит нам шататься по буреломам! С сегодняшнего дня Боб Багряный берется за старое. Ну а теперь ступай, помоги нашему толстяку выбраться из репейников, а то он так там и застрянет навсегда.
Глава 40
ЗАЗЕРКАЛЬНЫЕ ВИДЕНИЯ
- Малявка! Рыба! Сюда! Скорее!
Раджал осваивался быстро. Первым делом он воровато глянул вправо и влево, затем махнул рукой и позвал за собой мальчишек. Они выбежали из проулка как раз в тот момент, когда старики, исполнявшие "танец обреченных" отвлекли внимание стражников-уабинов. За считанные мгновения Раджал и его новые приятели затерялись в толпе, заполнившей площадь. На пыльной земле все еще кое-где темнели пятна крови. Галерея, обрамлявшая рынок, в одних местах просела, в других обуглилась, но базар уже снова шумел и был полон народа, словно город и не был захвачен врагами.