- Принцесса! - в страхе прокричал Джем. - Принцесса, скажи что-нибудь!
Но тут Джем догадался: как только они покинули мир мечты, принцесса утратила дар речи.
- Принцесса! Принцесса!
Все было бесполезно. Джем упал на песок, прижимая к себе Малявку. Они лежали, скорчившись, на песке, полные отчаяния.
Рыдания сжимали пересохшее горло Джема, он проклинал себя за собственную глупость. Неужели Альморан забрал Дона Белу, унес ее в то мгновение, когда исчез сам? И тут Джем вдруг услышал воздушный, невесомый напев. Высокий девичий голос звучал громче завывания песчаных смерчей. То была песня принцессы!
Я знаю о пяти исчезновеньях,
Они ко мне являются в виденьях
И друг за другом следуют отныне.
Над первым властно алчущее пламя,
Второе происходит под волнами,
А третье - в знойный полдень средь пустыни.
Четвертое мне видится в тумане,
Как через закопченное стекло,
А пятое закрыто облаками,
Но для меня важнее всех оно!
Когда свершатся все исчезновенья,
Я обрету свое освобожденье!
Джем прикрыл глаза ладонями, попытался выглянуть через щелочки между пальцами. В изумлении он увидел, что воронка песчаного смерча преобразилась в круг и что в центре этого круга - сверкающая, неприкосновенная фигура принцессы. Ее темные волосы и белые одежды развевались, а чудесный голос лился и лился. Не в этом ли была разгадка? Не это ли был ключ к побегу? Джем вдруг почувствовал, как что-то жжет его грудь. Он понял, что Кристалл Вианы вновь разгорелся, как бывало, когда рядом с ним оказывался другой кристалл, его собрат.
Да! Вот в чем было дело! Так и должно было произойти!
Принцессу окружило сияние. Чарующий, таинственный, вспыхивающий цветами Орокона круг вскоре превратился в светящийся кокон. Внутри этого кокона медленно вращалась принцесса Дона Бела. Глаза ее были закрыты, губы плотно сжаты, но песня ее эхом звучала в воздухе, словно бы подхваченная тысячей голосов. Сначала эти голоса взволнованно шептали, потом шепот перешел в крик... Малявка схватил Джема за руку, потащил за собой к светящемуся кругу. Со сверкающим на груди кристаллом Джем опустился на колени рядом с принцессой, устремил полный преклонения взор на ее бесстрастное лицо.
- Принцесса! Ты можешь говорить? Можешь ли ты говорить - здесь?
К изумлению Джема, на его вопрос ответил Малявка, но с губ мальчика сорвался голос принцессы. Джем стоял на коленях, принцесса поворачивалась по кругу, а Малявка невесомо взмыл ввысь. Он парил внутри кокона света, раскинув руки в стороны.
- Говорить? - произнес Малявка нараспев. - Я могу говорить, но недолго. Альморан не ушел, он просто собирается с силами. Он повсюду вокруг нас, и я едва противлюсь его нападкам.
- Принцесса, ты ведь знаешь, правда? Ты знаешь о кристаллах?
- Я знаю только о том, что порой внутри себя я ощущаю странные откровения. Я знаю, что я, как и ты, - часть великой судьбы, но что это за судьба - это мне неведомо. Мне ведомо другое: вскоре я должна вступить в брак, и с моим замужеством мир приблизится к той судьбе, что для него предначертана.
- С твоим замужеством? Но, принцесса, я так понял, что...
- Что ты понял? Принц, не забывай об уроке Дома Истины. Что ложно, а что истинно? Я скажу одно: в Священном Городе состоится обряд бракосочетания между принцессой и сыном султана. Там и тогда ты найдешь ответы на те вопросы, что мучают тебя!
Сердце Джема бешено колотилось от волнения.
- Принцесса, тот кристалл, что я ношу на груди, сейчас светится. Но до тех пор, пока я не разыщу алый кристалл, я способен сделать не более, чем сделал бы обычный человек. Ты окружена таинственными силами. Ты сотворила этот светящийся круг. Можешь ли ты перенести нас в Священный Город? Можешь ли освободить из плена Альморана?
С губ Малявки сорвался негромкий печальный стон.
- Ты сам не знаешь, о чем просишь меня! Чародей так силен...
- Но он слабеет! Мы знаем, что он...
- Нет, нет! Я не в силах удержать даже этот кокон...
Малявка вращался все быстрее и быстрее, и вскоре его начало бросать из стороны в сторону, словно мотылька, угодившего внутрь стеклянной банки. Радужные цвета то вспыхивали, то гасли. А еще через мгновение свечение померкло, и трое спутников очутились посреди пустыни. Снова вспыхнул свет и снова померк. Пустыня... а потом - сад.
Пустыня. Сад.
Пустыня. Сад.
Птицы и бабочки закружились в воздухе, а вместо песни Дона Белы зазвучал надрывный кашель безумного чародея. Принцесса отчаянно пыталась запеть снова, но слова застревали у нее в горле. Она согнулась, закашлялась. Джем подхватил ее, прижал к себе. Волшебное свечение погасло окончательно, угас и зеленый кристалл.
Тишина. Безмолвие.
Но нет - пение птиц.
Шуршание листвы. Журчание воды.
А потом со всех сторон подступили благоуханные ароматы жасмина, нарциссов, сирени, лимонных деревьев, кедров и пышных маков с тяжелыми головками. Джем огляделся по сторонам и увидел Дом Истины, белеющий под лучами яркого солнца, а перед Домом - глубокие, как сама жизнь, зеленоватые воды продолговатого пруда.
Глава 50
КОГДА СПЯЩИЙ ПРОБУЖДАЕТСЯ
Большую часть собственных снов мы забываем - или нам только кажется, что мы их забываем. Когда же сны являются нам в воспоминаниях, они пробуждают у нас престранные мысли. Порой они оставляют у нас в душе тяжелый осадок, и наступивший день кажется нам хрупким, уязвимым, готовым вот-вот разбиться на кусочки. Затем к нам приходит осознание, силой превосходящее рассудочные размышления, - осознание того, что мир снов не просто иллюзия, а некое таинственное царство, которое, затаившись, только и ждет мгновения, чтобы поглотить нас.
Что происходит с забытыми сновидениями? Думаю, они не исчезают бесследно. Наверное, они хранятся в потайной комнате, вход в которую мы отыскиваем лишь изредка. У меня сложилось такое ощущение, что моя жизнь во сне постепенно складывается в музыкальную пьесу, в сложную, полную причудливых хитросплетений картину, которая в один прекрасный день должна обрести смысл и совершенство. Теперь зачастую, вспоминая какой-либо сон, я вспоминаю и о том, как много раз он мне снился прежде - снился, а потом я его забывал. Я брожу и брожу по лабиринту лестниц в поисках комнаты, которую мне больше никогда не отыскать. Я спрыгиваю с балкона своей комнаты и парю высоко над миром, простирающимся внизу. Потом приходят воспоминания о многих ночах, годах ночей, в течение которых я совершал что-то такое, чего на самом деле никогда не совершал, бывал в таких местах, где на самом деле никогда не бывал. Сны как бы подсказывают мне, что я страдаю амнезией, что мир яви загораживает истину покровами иллюзий. Они кажутся настолько реальными, эти покровы, что мы принимаем их за настоящие. Но они-то и есть иллюзия! Думаю, мы все страдаем амнезией и всю жизнь жаждем того, чтобы к нам вернулась память. Мы все мертвы и ждем оживления. Сны зовут нас из мрака. Они как бы говорят нам о том, что в один прекрасный день мы найдем путь к той истине, которая нами забыта. Сны - наши призраки, и они охотятся за нами.