Полти вздрогнул.
Пожар!
Воздух наполнился клубами дыма. В обшарпанном зале харчевни бушевало пламя. Полти встал, пошатнулся. Куда? Куда идти?! Все смешалось у него в голове, а ноги и руки налились свинцом.
И тут он увидел распахнутую дверь.
Туда?
Полти бросился к дверному проему и тут же вскрикнул, покатившись по осклизлым ступеням.
Он огляделся по сторонам в полумраке. Куда он угодил? Не в проулок, это точно... В кладовую, что ли? В подпол?
Наконец он разглядел на полу труп человека, явно заморенного голодом.
Но это был не труп. Человек повернул голову, разжал губы и попытался издать крик радости.
Неожиданно Полти окончательно протрезвел.
- Боб!
Он бросился к другу, поднял на руки почти невесомое тело. Но как же выбраться наружу? Разве можно было пройти сквозь бушующее пламя? Наверху послышался грохот. Горящее стропило упало и завалило зарешеченную дверь.
Полти вскочил. Кладовая наполнялась дымом. Но тут вдруг распахнулась другая дверь, и в ее проеме возник мальчишка-оборванец.
- Спасайтесь, несчастные! - крикнул он.
Через верхнюю дверь валили клубы дыма, сверху подбирался огонь. Полотнища мешковины объяло пламя. Полти, держа на руках Боба, шатаясь и кашляя, пошел вперед.
- Сюда, сюда!
Со стуком открылась крышка люка. В следующий миг они уже были в проулке вместе с мальчишками из "Царства Под". Боб задыхался, он в ужасе вытаращил глаза и цепко обвил руками шею Полти.
- Сюда! Сюда!
Наконец они без сил упали на землю где-то посреди подгнивших причалов. Боб выскользнул из рук Полти. Он в отчаянии пытался выговорить:
- П-полти... Там... Там Бергроув... Он... остался там...
Но Полти сидел, согнувшись в поясе. Он весь дрожал, его тошнило. Стену харчевни "Полумесяц" поглотило пламя.
* * *
- Ром! Прыщавый, где, проклятие, мои ром!
На самом деле капитан Порло был уже изрядно подвыпивши, иначе не стал бы звать своего давно пропавшего без вести буфетчика. Был поздний вечер, и яркая луна золотила волны за открытым иллюминатором. По полу каталась пустая кружка. Капитана качнуло вперед, он стукнулся лбом о стол и едва не задел тарелку с остатками свиной солонины с горчицей и крошками сухарей. Из угла рта старого морского волка потекла струйка слюны. Он пьяно моргал подслеповатыми глазами. Буби испуганно завизжала, вспрыгнула на плечо хозяина. Не заболел ли он? Не умер ли?
Капитан только ухмыльнулся и любовно прижал к себе обезьянку. Нет-нет, Фарис Порло был в полном порядке. Он был счастлив, и счастье его было подобно экстазу. А ведь чуть раньше, днем, в Куатани, он был близок к полному отчаянию. Какой же он был набитый дурак, что поверил тому грязному метису! Можно было не сомневаться: этот Эли Оли Али был чокнутый, почти такой же чокнутый, как лорд Эмпстер. Капитан страшно радовался тому, что избавился от них обоих. Ну, попадись они ему снова - он их непременно заставит прогуляться по рее!
Морскому волку было, правда, очень жалко хорошего парня - господина Раджа, и славненькую барышню Кату тоже было жалко. Ведь они остались в этой мерзкой стране. Как-то они теперь вернутся домой? А что сталось с парнем по имени Джем? Вправду ли он утонул, а если нет, то что с ним приключилось? Ну да ладно, они были молодые и могли сами о себе позаботиться. Вон сколько у них было ног!
Нет, сейчас капитан думал только о том прекрасном мгновении, когда после полудня, в то время как уабины позорно бежали из порта, он, тяжело дыша, спустился к причалам, разыскал свою дорогую "Катаэйн", остановился и стал кричать и махать руками. Парнишка в заплатанных лохмотьях заметил его и бросился ему на помощь. А потом - казалось, за считанные мгновения - были подняты якоря. И - прощайте, треклятые иноземцы. Уабины, унанги и все прочие - прощайте!
Капитан был готов снова заорать и потребовать рома, но тут открылась дверь его каюты, и лампа осветила знакомые, желанные очертания полной до краев кружки.
- Прыщавый? - Капитан прищурил налитые кровью глаза.
Ой, он совсем забыл!
Новенький перешагнул порог и смущенно улыбнулся.
- Меня звать Грязнуля, кэп. Прощеньица просим, кэп, но только вы сказали, что я теперь буду буфетчик. Ну, Прыщавый-то пропал вроде.
- Ну да, я так и говорить, парень, так точно я и говорить, проговорил капитан, задумчиво подперев щеку кулаком. - Ты уж глядеть, не подводить меня, как эти неблагодарный скотины Прыщавый, ладно? Ну, не сбегать, я хотеть говорить.
- Кэп, я не убегу, нет!
- Ты быть хороший малый, Грязнуля. Ты песня любить, а?
- Да, я люблю песни, кэп.
- Ну, тогда давать мне гармошка. Вот молодец быть. Садиться тут, а? Выпивай немножко ром, да? Ну, давать, давать, садиться. Ты бывай молодец, Грязнуля. Радовайся, что мы сделай ноги из этот Унанг, вот что я говорить. Нечего там делай хороший парни, где бывай столь паршивый злобный кобра. Надо ловко орудуй абордажный сабля, когда повстречайся с этот ядовитый змей! Как-нибудь я тебе рассказывай, как я их убивай целый сотня, чтобы удирай из этот жуткий место. Целый сотня, вот сколько! Так и срубай их башка с капюшоны - вжик, вжик! - ну, будто они бывай колосья на поле!
Глаза старика засверкали, однако он быстро успокоился, отхлебнул прилично рома и сказал:
- Давай я петь тебе хороший песня.
И вот старый морской волк под аккомпанемент визгливой гармоники завел лихую песню, которую когда-то - теперь казалось, давным-давно - пел господину Джему и господину Раджу. Буби, словно в знак протеста, спрыгнула с плеча своего хозяина, пробежалась по стенкам каюты и повисла на потолке. Всем своим поведением Буби показывала, что пение капитана противно ее тонкому музыкальному слуху.
Лежать на дно морской большие корабли,
Когда-то не суметь добраться до земли.
Там в трюмы серебро и золото полно,
Но кто за это все опустится на дно?
Ио-хо-хо, йо-хо-хи, нелегка, нелегка
Ио-хо-хо, йо-хо-хи, жизнь-судьба моряка!
- Подпевать, парень! Отличный песня, а?
Грязнуля сделал приличный глоток из капитанской кружки и согласно кивнул. По его подбородку потекла струйка рома.
- Надо береги ром, парень, ром стоить на весы золото! - ухмыльнулся капитан и перешел ко второму куплету, затем - к третьему.
Грязнуля только осклабился. От выпитого рома у него закружилась голова.