Ката не спускала глаз со старика, а тот крепко взял ее за руку и с поспешностью, граничащей с грубостью, потянул к главному факелу. У нее заслезились глаза. В висках у нее бешено стучала кровь, лицо под чадрой зарделось от жара. Она стояла рядом с юношей, лицо которого скрывала маска. Она знала, что на заре они снова будут стоять здесь и на ней уже не будет чадры, а на нем - маски. Ката думала о том, что должно произойти в промежутке между этими мгновениями, и ей стало не по себе.
Из чаши, которую держал коленопреклоненный раб, Симонид зачерпнул пригоршню сверкающего порошка и бросил в чашу факела. Пламя вспыхнуло ярче, взлетело выше, задымило. Ката пошатнулась - так сильна была звуковая волна, долетевшая до вершины лестницы снизу, так громко вскричала многотысячная толпа паломников. В следующее мгновение вновь запели рога и распахнулись огромные створки дверей Святилища Пламени. Приближенные и гости расступились, чтобы пропустить имамов, султана и новобрачных к священному входу. Все смолкло. Слышался только торжественный бой единственного барабана.
Симонид, крепко держа Кату за руку, повел ее вперед, словно жертву на заклание.
Глава 69
В ТЕПЛОЙ КОМНАТЕ
К брачным покоям вела широкая лестница, извивающаяся между стенами, выложенными сверкающими драгоценными каменьями. Знаками повелевая юноше и девушке следовать за собой, Симонид медленно поднимался по ступеням. Внизу остались имамы более низкого звания, а султан направился к Пламени. Снаружи некоторое время доносился бой барабана, но потом тяжелые створки дверей сомкнулись и наступила полная тишина. Вернее - почти полная. Даже сквозь толстые стены слышалось безумное шипение пламени.
Наконец верховный имам и новобрачные остановились перед глухой стеной, из который выпирал большой угловатый камень. Симонид поднял руки, и камень чудесным образом укатился внутрь. Новобрачные очутились в просторном зале, высеченном в камне. Здесь царила прохлада, и, хотя не было окон, зал был ярко освещен загадочными панелями в стенах. Отполированный каменный пол блестел, как зеркало. У дальней стены в ожидании застыли пятеро евнухов в роскошных парадных одеяниях.
Ката озадаченно нахмурилась.
- Не бойтесь, дети мои, - проговорил Симонид. - Не в этом суровом зале вы познаете свою любовь. Через мгновение я покину вас, а евнухи препроводят вас в царство, которое находится за этим залом. Это царство радости, но помните, - добавил он строго, - что от того, что происходит в этом царстве радости, может зависеть судьба других царств. Благословляю вас, дети мои. Я вернусь на рассвете.
Старик удалился. Огромный камень встал на место. Евнухи заскользили по зеркальному полу к новобрачным, протянули к ним ласковые, заботливые руки, и место действия медленно, но незаметно изменилось. Сначала исчезли грубые, шероховатые каменные стены, потом - гладкий пол, а потом, словно бы преодолев невидимую преграду, новобрачные оказались в комнате совершенно иного свойства. Только светящиеся панели в стенах остались такими же, как в каменном зале, но теперь они излучали теплый, золотистый свет, придававший особую чувственность пушистым коврам, кушеткам, подушкам, накрытым столикам, цветам и лианам. По покоям порхал легкий теплый ветерок. Мебель была обита роскошной узорчатой тканью, сверкали зеркала в золоченых рамах, но, конечно же, главным предметом обстановки покоев была огромная кровать, усыпанная благоуханными цветочными лепестками.
Вошел евнух с двумя кубками, полными до краев. За ним - другой, с булькающим кальяном. Рабы должны были остаться в брачных покоях и присутствовать здесь даже во время самых интимных мгновений, но тут вдруг из-под маски, скрывающей лицо принца, послышался спокойный, чистый голос:
- Больше ничего не нужно. Теперь вы можете нас оставить.
Евнухи затрепетали, переглянулись.
Ката тоже была обескуражена. Этот голос. Этот голос!
Голос прозвучал вновь:
- Уходите. Оставьте нас.
В третий раз принцу пришлось прокричать эти слова, и только тогда евнухи сбились в кучку и вдруг исчезли, но куда и как - этого Ката не поняла.
Она встревоженно обернулась и именно в этот миг увидела в зеркале свое отражение.
Ее глаза. Что-то случилось с ее глазами.
Она подняла руки и сняла чадру. На этот раз ее лицо не просто менялось время от времени. Оно изменилось окончательно. К добру ли это было, что ложная личина покинула ее? Ката неуверенно глядела на отражение юноши, стоявшего чуть поодаль, позади нее. Он был высок для своего возраста, но ведь, так или иначе, он был совсем мальчик, верно? С ним нетрудно было бы справиться - вот только бы избавиться поскорее от этого дурацкого платья. Ката вступила в борьбу с завязками.
Юноша снял маску и шагнул к ней. Вот тогда-то Ката и увидела на его груди кристалл - вернее, зеленое свечение, проникавшее сквозь одежды. Вот тогда-то внутри нее и вспыхнул ответный жар.
И когда она обернулась, у нее на груди возник Кристалл Короса, который все это время она носила в себе, в той своей части, которая была принцессой Бела Доной. Свет стенных панелей померк. Теперь светились только кристаллы и зеркала, отражавшие их зеленые и лиловые лучи.
- Симонид сказал, что это будет волшебная ночь, - произнес голос, который был так хорошо знаком Кате. - А я и представить себе не мог насколько она будет волшебная. - Любимые, знакомые руки протянулись к ней. Слезы заволокли ее глаза. - Я столько раз видел тебя во сне! Столько раз ты являлась мне в видениях! Милая Ката, неужели это вправду ты?
Она сделала шаг и упала в его объятия.
- Джем! О Джем, Джем!
Ткань платья зашуршала и с треском порвалась. Рассыпались булавки, покатились по ковру драгоценные камни, но кристаллы остались на своих местах - на груди и Каты, и Джема. Касаясь друг друга, звеня и ярко горя, они будут освещать покои во время всего, что произойдет потом.
Сначала послышался смех, потом - что-то вроде мурлыканья, а потом долгие негромкие стоны. В ту ночь в сознании наших героев долго жила тревога, подобная кулаку, барабанящему в дверь. Но сейчас все было забыто. Сейчас для них существовало только это мгновение и все, что происходило теперь. Они упали на усыпанное цветочными лепестками ложе, и их руки и ноги переплелись.