— Это прекрасно, но лучше спрятать её, — или вовсе избавиться. Девушка ойкнула и поспешила спрятать холст. Так засуетилась. Но лишнее волнение только отнимало силы. Падение вполне ожидаемо. Но какое? Они поспешили к выходу, когда ноги подкосились.
Достаточно было удержать её за талию. Так зачем же ты взял её на руки, Влад? Ведь кто-то мог увидеть. И увидел…
— Тебе не стоило сюда приходить, раз ещё слаба, — она ещё и виновата!
— Зато мы встретились, — повернула голову в сторону от него. Влад шумно вдохнул через нос. — На себя злись, это моё место… — Гюзалик залаяла, и Влад поспешил поставить Лале на землю, но она всё ещё держалась за него, когда во дворике показался Аслан.
Картина предстала интереснейшая: и девушка, и парень остолбенели, широко раскрыв глаза. И как не рассмеяться? Хоть и появляются в голове нежеланные мысли.
— Знал, что вы будете здесь, — Влад пригрозил ему кулаком и снова поймал Лале за талию. Кажется, это небольшое приключение оставило её без сил. И Аслан тут же оказался рядом с другой стороны: — Тебе лучше отправиться к себе, Лале, — в этот раз отпираться девушка не стала. Не хватало ещё на глазах слуг свалиться.
— Да, пойду, а вы позже за мной, — посмотрела на Аслана, на Влада. И постаралась широко улыбнуться: до покоев дойдёт, не свалится. Влад кивнул, верит. И всё же не мог не волноваться! Поэтому мальчишки втихую проследили. И надо же: не упала! А что было дальше, в коридорах гарема, они знать не могли. Оставалось уйти к себе. Не сегодня, так завтра они вернутся к занятиям. А за ними и Лале.
И будет, как раньше?
Вряд ли.
— Влад, я догадываюсь, что ты чувствуешь, но не забывай, Лале дочь династии османов, — вам никогда не быть вместе, хотел сказать он. Но только потому, что они друзья, не стал. И Влад не ответил, потому что они друзья. И хорошо. Ведь Аслан не постеснялся бы рассказать, что готов принять ислам, если есть шанс быть с Лале. А Влад на это не пойдёт. Такой выбор сведёт его с ума. Ему, правда, лучше вернуться в Валахию и стать там господарём, оставшись в родной вере. Иначе народ не примет его. А отказаться от народа… совершенно разные ситуации.
========== …прощай? ==========
До ипподрома впереди остальных мчались трое: Аслан, Влад и Лале. Ходжам Мустафа покачал головой им вслед. Нурай рассмеялась. А другие ученики, не посмевшие ослушаться учителя, спорили, кто из них троих выйдет победителем. Не бывалое нарушение всех традиций: Лале-хатун умнее многих, попробуй найти кого-то лучше неё. Талантливая художница и не брезгует рукоделием. Но как сидит на лошади! Януш ставит на неё свой кафтан! В этот раз Бардуш ему достался. То есть он специально его берёт, чтобы не проиграть свой кафтан. Хотя поговаривают, что султан Мурад новую лошадь купил, с Востока. Возможно, подарок для племянницы.
А этим троим было всё равно, что позади. Мчались, с азартом погоняя лошадей. Самая сильная лошадь, самый выносливый конь или самый шустрый — чей всадник сегодня окажется победителем? Гюзалик бежала поодаль, чтобы не попасть под чьи-то мощные копыта. Иногда громко лаяла.
— Кто проиграет, тот отмывает всех троих! — Лале вырвалась вперёд и погладила красавца, который ей достался на сегодня, Граната. Своего скакуна завести не получалось, не было той особой связи, как у Аслана с Гедже. Даже Владу приходилось время от времени менять лошадь. И хоть он был главным любимцем животных во дворце, однако именно Лале могла сказать, кто сегодня её друг, а к кому лучше не подходить. Это было странно, но она гордилась этим.
Наказание за проигрыш всегда определяла Лале до соревнования или после. Но отмывать скакунов приходилось раз в месяц, а тут и двух недель не прошло. Аслану такой расклад совсем не по душе. Но и Влад не отставал. Гюзалик залаяла и постаралась догнать и обогнать хозяйку.
Но Лале не обращала внимания, смотрела на дорогу. Только одного прыжка зайцу хватило, чтобы оказаться на её пути. Конь встал на дыбы, и девушка поспешила прижаться к нему.
— Тихо, хороший мой, тихо! — наконец-то конь встал на все четыре ноги. Злосчастного зайца уже не было. Аслан нагнал и обогнал её, успев только оглянуться. Но Лале была в порядке. А выскочившее на дорогу мелкое животное — непредвиденное обстоятельство. Конь топтался на месте, пока девушка пыталась восстановить дыхание. Нагнавший её Влад притормозил.
— Лале? — он оглянулся: никого. И протянул ей руку, девушка ухватилась за неё. Гюзалик гавкнула один раз, но под недовольным взглядом парня замолкла, прижав голову к груди.
— Просто заяц выскочил не вовремя, а он, — она посмотрела на коня, — перепугался. И я с ним, — чуть крепче сжав тёплую ладонь, Лале поспешила отпустить Влада. Он посмотрел вперёд и улыбнулся:
— Думаю, сегодня можно и проиграть, — Лале наклонила голову, стараясь заглянуть в его глаза. Он сощурился, но улыбаться не перестал.
— Тогда после занятий в конюшне? — тихо прозвучал вопрос. Влад кивнул. И Лале погнала коня вперёд, Гюзалик, глянув на него, побежала за хозяйкой. Конь Влада заржал с недовольством.
— Ну и пусть, — от проигрыша можно получить куда больше, чем от победы.
†††
Почти два года назад, после скромного воссоединения друзей, портрет Раду пропал. Однако похититель не выдал себя. Не выдал Лале. Девушка так перенервничала, что рассказала всё Заре, а их удачно подслушала Шахи-хатун. Да как начала выпытывать, не рисовала ли Лале кого-нибудь ещё. Портрет Хасана был страшной тайной троих: её, ходжам Димитриса и Сафие-хатун. Лале и дальше собиралась скрывать его. Но про свой сказала, иначе бы наставница не поверила. А потому вместе с Зарой Лале сожгла его. И с тех пор портреты не рисовала. Не рвались они из души.
Ходжам Димитрис пытался поддержать талантливую художницу, но в душе был рад, что опасность не так велика. Некоторое время Лале сильно грустила. Даже Нурай, которая осталась в Эдирне, предложила ей небольшую авантюру: позвала гадалку. Конечно же, у Нурай в будущем всё будет хорошо. Только гордости надо поубавить — девушка фыркнула на это. Сафие получила очень туманный ответ на вопрос о своём суженном. Толковать можно по-разному, но о самом ужасном эта хатун старалась не думать. Даже Заре погадали. На скромную жизнь в уважении остальных. Было бы неплохо. Зара-хатун очень хотела остаться при Лале, а в будущем, если госпожа пожелает, выйти замуж.
Лале всё свою очередь отодвигала. Но вот осталась она одна. Женщина в старой одежде, обвешенная амулетами и мешочками с травами, сощурилась, поджав губы .
— Капни-ка крови, — и пододвинула к ней тарелку с каким-то отваром. Лале оглянулась на девушек: только Зара согласилась так сделать. И всё же, проявив отвагу, Лале проколола палец и капнула даже несколько капель, а потом зажала палец платком. Женщина всматривалась в растворяющуюся в отваре кровь, а потом посмотрела в глаза Лале — и снова в отвар. — Странные вещи я вижу, госпожа, — и повертела головой. Бубенцы на её платке зазвенели.
Девушки позади с интересом поглядывали. Храбрились, только Сафие опустила голову, словно хотела уйти. У неё одной всё непонятно, а теперь и у Лале.
— Вы как цветок, который медленно завянет. Вокруг, — гадалка прикрыла глаза и вдохнула шумно через нос, — тьма! Она исходит от белой ткани, разрисованной… семь рулонов вижу. Из-за них тебя ждёт дурной конец, враг, что стоит вдали от твоего света и прячется во тьме, желает поражения, отчаяния, опустошения, — она снова посмотрела в отвар и заговорила быстро-быстро: — Земли чужие вижу, нечестивые. Человек, что хранит тебя в сердце, похоронит ещё при жизни, как только стены златого града падут. Не встретишь его после, умрёшь в одиночестве, утопая в воспоминаниях… — она подскочила, схватила миску и побежала к камину, выплеснула всё на дрова. — Если это всё, — почему-то от неё повеяло испугом, как будто она увидела намного больше, чем рассказала, — я пойду, — и поспешила к дверям. Зара за ней: золото отдать.