А когда моя девочка заплакала, всхлипывая и глотая слёзы, я растерялся ещё больше.
Сказать, что испугался, не сказать ничего. Едкий ужас, на каком-то животном уровне, жрущий изнутри червём, сковал меня. Поселился острой занозой в голове — навязчиво звенит, нарастая с каждой секундой и отзываясь головной болью, пульсирующей в висках.
Но не время поддаваться панике!
— Яся! Девочка моя, проснись! — скинув охватившее оцепенение, я вновь начал тормошить её и попутно целовать.
Говорю, как она дорога мне, что всё у нас сложится, а мы всегда будет вместе, ведь одинаково стремимся к этому. И никто не помешает нам обрести личное счастье, тем более вмешательство прошлого. Понимание простых вещей и лежащих на поверхности ответов, наступило настолько стремительно… Даже удивительно, как быстро всё может измениться: ещё вчера я не мог ей ничего обещать, в глобальном смысле, кроме как предложения «хочешь быть со мной — будь», а сейчас не представляю без неё дальнейшей жизни. Готов перегрызть глотку любому, кто встанет на моём пути.
Только по-прежнему никакой реакции — все попытки разбудить её не принесли желаемого результата, словно и вправду без сознания находится. Каким бы крепким сон ни был, невозможно так спать. Если человек не пьян, конечно, что сразу исключается, или если внезапная усталость не сразила до такой степени, что совсем не осталось сил. А главное — Яся не ответила бы на ласку. Поэтому в очередной раз задаюсь вопросом: «что с ней?» — теряюсь в догадках. Может, проблемы со здоровьем?
И я продолжил трясти её и хлопать по щекам — что-то ведь должно помочь. Это повторялось до тех пор, пока Яся наконец не зашевелилась, а лениво открыв веки, растерянно уставилась — глаза в свете луны лихорадочно блестят от недавних слёз.
— Аяз… — она нахмурилась и, как ни в чём ни бывало, спросила: — Что случилось? На тебе лица нет.
Да я чуть не свихнулся от безумной тревоги, звучащей в ушах противным металлическим гулом, пока моя девочка не проснулась. Никогда прежде не испытывал подобного страха — ядовитого и выжигающего все внутренности как кислота.
В прошлом хватало разных ситуаций, когда не мог повлиять на них и от этого дико бесился — больше всего ненавижу быть слабым и зависеть от обстоятельств, что связывает по рукам и ногам, лишая возможности действовать. И раньше было за кого переживать… Но, почему-то, за Лале я настолько сильно не волновался, даже тогда так не ломало, ну а сейчас вовсе — выворачивает наизнанку, вплоть до зудящего желания содрать кожу живьём. Потерять ещё раз близкого человека — равносильно тому, чтобы сдохнуть. Второго такого удара не переживу.
— С твоим отцом всё в порядке? — уточнила она, приподнявшись на локтях.
«Она подумала, что дело в нём?».
— Как же ты напугала меня… — я ухватил Ясю за плечи и притянул к себе. Прижал к своей груди, зарываясь носом в её волосы и боясь выпустить из объятий хоть на секунду.
— Я? — «ещё и удивляется».
— Кое-как разбудил тебя, — заключив лицо моей девочки в ладони, заставил посмотреть в глаза.
— Просто спала… — ответила, шумно выдохнув.
— Просто? — «нет, всё совсем не просто, тем более, Яся плакала, что-то бормотала тихо и неразборчиво, как будто с кем-то разговаривала и никак не могла вырваться из сновидения. Или кошмара?
А я уж теперь не знаю даже, стоит ли рассказывать, что мы занимались сексом, пока она не проснулась. Честное слово, чувствую себя маньяком-извращенцем, который выгодно воспользовался ситуацией. Но я ведь ничего не понял в тот момент, иначе так не поступил бы…
— Ну, сон необычный… такой… — Яся замешкалась, резко замолчала и явно не хочет делиться подробностями.
— Какой? — не отстану всё равно.
— Мне снилась Лале, — она поникла.
— Расскажи, — пусть выговорится, вдруг легче станет, я же вижу, это произвело на неё неизгладимое впечатление.
— Наверное, ты не поверишь… а если поверишь, то очень расстроишься… — уткнувшись лицом в мою грудь, Яся как будто специально прячет взгляд. А ещё у меня возникло ощущение, что помимо всего прочего вина гложет её. Интересно, почему?
— И всё-таки, — настоял.
Но, как подумал потом, лучше бы и дальше находился в неведении…
Глава 39
Аяз
«Горькая правда или сладкая ложь?» — что лучше?
Да ничего…
Ничего хорошего нет — ни в том, ни в другом случае, когда правда и ложь, по сути, тесно сплетаются в единый клубок и отличить одно от другого сложно бывает порой. Ложь звучит как правда, ну а правда — выглядит обманчивой иллюзией. Ведь сначала искренне веришь во что-то, кому-то, но потом становится в разы противнее и больнее, чувствуешь себя идиотом, которого ловко облапошили.