Возвращались домой, изображая счастливое семейство, сынишка оживился, требуя больше внимания к себе. Еще не набаловался карапуз? Ванька перекочевал в мои объятия. Сюсюкаясь, я была занята ребенком, Руслан шел рядом, руки в карманах, смотрел вперед, изредка кидая на нас взгляды, улыбался, искренне, только с грустинкой в глубине глаз. Настроение было уже не то, что с утра, перемотать время назад или еще лучше вырезать последние десять минут из жизни, как эпизод на пленке при монтаже кинофильма, увы, это не в нашей власти. Люди шли на встречу, кто-то хмурился, кто-то улыбался. Но многие с равнодушием глядя на мир, словно в пустоту. Неужели их больше ничего не радует? Любопытный Ванька тянул ручки, один раз едва не выскользнув из моих рук, крепче прижала сына к груди, но люди-роботы мазнув мимолетным взглядом на «мое чудо» устремлялись дальше. Особо было жаль тех, кто шел в парах, с детьми. Не хочу дожить до тех времен, когда и мы с Русланом превратимся в подобных равнодушных соседей. Соседей по дому. Соседей по жизни. Соседей по миру, в котором живем. Ком застрял в горле и я почувствовала как подступают слезы. Вот зараза, еще разреветься на пустом месте не хватает. Почему я замечаю плохое и не вижу хорошее? Мои упаднечиские настроения в последнее время пугали.
Дома я отправилась купать и переодевать сынишку, муж был отправлен, добровольно, на кухню, готовить кашу. Разделение обязанностей.
Сынишка у нас самый лучший, нам с ним повезло, конечно, так наверное, говорят все родители, но это действительно так. Я не знаю других детей, но мне всегда казалось, что они капризничают, без перерыва на обед орут, требуя к себе сиюминутного внимания и т. д. и т. п. Ванька весь в отца, спокойный и самостоятельный. Его можно положить в кроватку и он будет играться сам с собой, с погремушками, без требований, чтобы его лишний раз взяли на ручки, посюсюкали, повозились с ним, но только когда ему что-то надо, он будет требовательно добиваться своего, естественно по средствам младенца, говорю же второй Руслан.
Когда я спустилась вниз, обед был накрыт на троих. И когда только успел?
— Давай я покормлю? — попытался освободить меня от святой обязанности Руслан.
— Я сама, — возразила, устраивая сынишку на коленях.
Я кормила, муж с умилением наблюдал за этой картиной. А вот отнести ребенка наверх и уложить его в кроватку я позволила ему.
Мы пообедали в почти молчаливой обстановке, лишь несколько ничего не значащих фраз. Напряжения между нами не было, лишь какая-то невысказанная тоска.
Заварив чай, Руслан разлил его по чашкам, и мы отправились в холл, на диванчик.
Сидя рядышком потягивали ароматный напиток. Хорошо. Душа оттаивала. Хандра постепенно растворялась. Рядом родной человек, я положила голову на широкое плечо, Руслан потерся щекой о мою макушку.
Отстранилась и вдруг сказала:
— А ты понимаешь, мы же с тобой сегодня чуть не поскандалили? — отхлебнув чаю, грустно улыбнулась. За годы, что мы женаты, можете верить, можете нет, но это была первая наша ссора, да и не ссора вовсе.
— Ага, — поддержал муж. Протянул руку запуская пальцы в мои волосы. Нежные пальцы, приятно стали массировать затылок, веки прикрылись сами собой. — Только очень короткий скандал и мы сразу помирились.
— Не правильно как-то, тебе не кажется? — протянула назад руку, на ощупь отставляя кружку на столик. Облизала губы наблюдая как разгорается пламя страсти в глазах напротив.
— Кажется, — хриплые нотки в голосе, пальцы напряженней сжали мой затылок.
— Ведь после «хорошего скандала» всегда следует сцена примирения, — приблизила свое лицо к мужскому, наше дыхание смешалось, и прошептала: — с горячим, бурным…
Мне не дали договорить, завладев моими губами в жарком поцелуе, полное взаимопонимание, единение душ. Обхватила Руслана за плечи, притягивая любимого к себе ближе, отклоняясь назад. Ощущая приятную тяжесть мужского тела на себе, которую муж ослабевал, дабы не раздавить меня, перенося часть своего веса на упирающую о спинку дивана руку, но я упрямо продолжала сжимать его плечи, хочу ближе, еще ближе. Ох. Что называется, за что боролась на то и напоролась. На грудь показалось, бухнула бетонная плита. И в следующее мгновение, демонстрируя чудеса ловкости и равновесия, Руслан протиснул руку мне за спину, приподнялся, прижал к себе перекатываясь, так что я оказалась на нем.
— Ты сверху, — улыбнулся он.
Но прежде чем продолжить дальше я сказала:
— Ты прав, — муж приподнял бровь, и я продолжила, — Мне было плевать на чувства других людей.
— Давай не будем об этом? — попросил с досадой Руслан.
— Тебе неприятно? — искренне удивилась я. — Вообще-то должно быть как раз наоборот.
— Я сожалею, что сказал подобное, — начал было он, но я приложила палец к его губам и покачала головой.
— Ты сказал правду, как бы горько она не прозвучала, — посмотрела в любимые глаза, и прошептала, — Первый человек на чьи чувства мне стало не наплевать — ты.
Подобное признание огненной лавиной ворвалось в сердце, оно забилось яростней в могучей груди подо мной, водопад чувств опалил силой страсти, меня обняли с такой силой, что казалось, затрещали ребра. Терпеливо вынесла взрыв мужских чувств, подождала, пока стальные объятия ослабли и ненавязчиво высвободилась чуть отстранившись. Пожар в страстных очах вспыхнул во сто крат ярче, чем был, но я не дала себе в нем раствориться, еще рано. Я снова затронула тему, животрепещущий для меня вопрос, ответ на который требовало все мое нутро, пришло видно время. Сжала крепкие запястья, заводя податливые руки назад.
— А у нас прогресс, — хитро усмехнулась я. Мучиническое выражение появилось и исчезло с мужского лица, понял, только деваться было некуда. — Что ты еще можешь про меня сказать?
— О чем ты? — сделал вид, что не понял меня Руслан.
— Не юли, — медленно склоняясь к лицу ни на секунду не отрывая взгляда от темных глаз.
— Хочу тебя, — нетерпеливо дернулся, пытаясь меня поцеловать, но я не далась. Не применяя силу давал мне почувствовать полный контроль над ситуацией,
— Почему мы не можем поговорить откровенно? — с досадой выдохнула я.
— Хорош, давай поговорим, — был вынужден сдаться муж, видя, что я настроена серьезно.
— Тогда выскажи все, что у тебя на душе, — на этот раз ему не отвертеться, буду настойчивой до конца.
— Я счастлив с тобой, как ни с кем и никогда не был, видеть, слышать, ощущать тебя рядом, обнимать и целовать, в мире нет большего наслаждения…
— Нет, это все не то, — энергично замотала головой, разбросав волосы по плечам. — Хочу, чтобы ты сказал правду!
— Какую правду? — немного ошарашенно отозвался муж.
— Всю правду. Обо мне, — ткнула себя в грудь указательным пальцем, словно страж закона в преступника.
— Я люблю тебя, — глядя мне прямо в глаза начал Руслан. — Мне хорошо с тобой, малыш, и совершенно неважно какая ты в данный момент, взбалмошная или милая, порывистая или послушная, бунтарка или тихоня, у меня с любой тобой замирает сердце…
— Ты что издеваешься? — прищурилась грозно. Он что, вздумал мне дифирамбы петь? Мужской растерянный взгляд ускользнул в сторону.
— У каждого из нас есть свой идеал, но когда встречаешь свою половинку, вдруг понимаешь, как это все неважно. Брюнетка она или блондинка, полная или худая, веселая и мягкая или дерзкая и роковая, сердцу не прикажешь, оно трепещет и замирает каждый раз, когда возлюбленная с тобой, и принимает ее такой, какая она есть. Я ждал тебя слишком долго. Ломать, пытаться изменить твою натуру, подстраивая под свои требования, занятие неблагодарное. Я просто понимаю тебя лучше, чем ты сама.
— А мне не нужно всеобъемлющее понимание, — рука сама взлетела вверх обводя пространство. Тьфу ты, совсем не так. Я говорю, сама не понимая что. Выдохнула и продолжила. — Ты держишь обиды в себе, переживаешь, мучаешься молча, но не хочешь обидеть меня. По-твоему это справедливо?
— Справедливо… — задумчивая секундная пауза, — по отношению к кому? — в изумлении вытаращился на меня муж.