Кого же взять? Посмотрим! Наполеон, понятное дело. Вызову его снова. По морским делам — по проблеме подводных лодок — Нельсон. Джордж Вашингтон, естественно, от Соединенных Штатов; из политиков, скажем, старый добрый Бен Франклин, мудрейший из всех, кто когда-либо ходил по американской земле, и остроумец; да, Франклин обязательно — хотя бы для того, чтобы он своим остроумием не дал Совету впасть в тоску; Линкольна — старого честного Эйба — позвать непременно. И еще кого-нибудь.
Я прикинул, что за консультацию с духами такого калибра десять долларов за штуку — поистине смехотворная цена. Их совет стоит миллионы — миллиарды! — в нашей ситуации.
Агентство предоставило их мне без особых затруднений. До чего же пунктуальный народ — там, по ту сторону Немыслимого.
Я собрал их и говорил с ними, со всеми и с каждым, заплатив — авансом — чисто символическую сумму, просто pro forma.
Передо мной лежат торопливые записи нашей беседы. Когда я оформлю их надлежащим образом, мы получим, не сомневаюсь, один из важнейших государственных документов военного времени.
Чисто по-человечески — вынужден признаться — они меня несколько разочаровали. Франклин, бедняга, явно растерял былое остроумие. Дух Линкольна словно бы позабыл собственные афоризмы. И еще: похоже, мы напрасно считали Дизраэли блестящим умом; теперь мне ясно, что он был скучен — я бы сказал, вылитый прадедушка. Вашингтон тоже оказался вовсе не таков, каким мы его представляли.
Впрочем, все это — личные впечатления. Они нисколько не умаляют исключительной ценности полученных советов, которые, по моему мнению, раз и навсегда отметают сомнения в необходимости общения с потусторонним миром.
Вот краткий конспект их советов.
Дух Нельсона на вопрос о проблеме подводных лодок ответил, что окажись все моряки подводных лодок там, где он сейчас, все стало бы ясно и прекрасно. Мне кажется, это бесценный намек. Остается только одно: отправить их всех туда.
Совет духа Наполеона относительно действий на суше мне показался, как ни странно, менее стоящим, чем совет Нельсона о морской кампании. Маловероятно, чтобы Наполеон забыл, где находится Марна. Впрочем, с тех времен многое изменилось. Словом, он сказал, что если русские перейдут Марну, все кончено. Мнение такого великого стратега заслуживает пристальнейшего внимания.
Франклин на вопрос «Правильно ли поступили Соединенные Штаты, вступив в войну» ответил «Да»; на вопрос, могла ли страна сохранить достоинство, оставшись в стороне, ответил «Нет». Тут есть о чем задуматься мыслящим людям любого уровня.
Линкольн счастлив находиться там, где он сейчас. И так же, к моему удивлению, счастлив Дизраэли. Собственно, было весьма отрадно узнать, что все опрошенные великие духи очень счастливы и желают всем поведать, как они счастливы. Чуть не забыл: там, где они сейчас, все ясно и прекрасно.
Не желая злоупотреблять их временем, я прервал расспросы еще до конца оговоренного срока.
Как я понимаю, у меня на счету в агентстве остался пятиминутный разговор с Наполеоном — доступный в любое время, также по пять минут с Франклином и Вашингтоном, не говоря уж про десять неиспользованных минут с прадедушкой.
Всех их я готов уступить — со скидкой — любому, кто еще скептически относится к существованию мира духов.
V. Страдания летнего гостя
(пер. А. Андреева)
Сразу хочу заявить: я сам во всем виноват. Не надо было ехать. А ведь я знал, знал всегда. Понимал, что полное безумие — отправляться в гости к чужим людям.
Однако в минуту затмения рассудок дал слабину — и вот я тут. Надежды нет, выхода нет — до первого сентября, когда должен завершиться мой визит. Или до моей смерти — и уже неважно, что будет раньше.
Я пишу эти строки там, где меня не увидит ни одна живая душа, на берегу пруда — тут принято называть его озером — на краю владений Беверли-Джонса. Шесть утра. Все спят. Примерно с час будет царить мир. Затем мисс Ларкшпор, веселая юная англичанка, прибывшая на прошлой неделе, распахнет створки окна и прокричит через лужайку: «Всем привет! Потрясающее утро!» — а юный Поппельтон откликнется швейцарским йодлем откуда-то из кустов, а Беверли-Джонс появится на веранде с большими полотенцами на шее и завопит: «Кто со мной — окунуться с утречка?» — и карусель ежедневной радости и веселья — о, небо! — завертится вновь.