- Я могу...
- Тогда... Тогда, давай, завтра, нет, послезавтра прямо здесь акцион устроим.
- Аукцион, что ли?
- Вот-вот!
- Давай, - ответил Коля и улыбнулся, представив себе, как, скорее всего будет протекать аукцион с участием этого шизика ("Даю сто долларов!" закричит Женька. "А я пятьдесят!" - спокойно скажу я. "А я... я - десять!" нервничая, скажет Борис и так далее).
- Вот и договорились! - обрадовался Елкин и тут же направился к ближайшей машине и стал внимательно рассматривать повреждения.
- Ты что, дорогой, забыл, зачем мы сюда пришли? - подойдя к нему, чуть растерянно спросил Коля. - Где обещанная водка?
- Какая водка? - искренне удивился Елкин.
- Ну, та, что в этих машинах была...
- Не было никакой водки... - пожал плечами Ваня.
- Ты что, издеваешься?
- Был коньяк и пару бутылок какого-то виски... Там они, в сарае. Возьми и иди.
Коля бросился к сараю, вошел внутрь и через некоторое время вышел, отирая губы рукавом рубашки. На плече у него висела бугрящаяся адидасовская сумка.
- Куда идти-то? - приблизившись к поглощенному работой Елкину, спросил он весьма довольным голосом.
- По той дороге, - не оборачиваясь, махнул рукой Елкин в сторону. Иди, не заблудишься.
***
Коля пришел в кают-компанию уже изрядно выпившим. Едва не опрокинув деревянные ведра с водой, украшавшие "деревенскую стену", а потом и свое кресло, он уселся за стол и начал бороться с молнией сумки. Борис, с минуту понаблюдав за его неуклюжими попытками, отнял ее, быстро открыл и стал изучать содержимое. Удовлетворившись, он стал выкладывать бутылки на стол, уже уставленный всевозможными домашними закусками - маленькими, хрустящими даже на вид солеными огурчиками, чуть помятыми, но вполне презентабельными маринованными помидорами и отборными сопливыми опятами. Из кухни доносились авангардные запахи пирожков с капустой и ливером.
- Смотри ты, - сказал я Борису, - он полбутылки виски уже вылакал. И, клянусь всеми долларами этой шахты, еще одну бутылку где-нибудь на завтра спрятал. Алкоголик несчастный...
- Не фига ты в алкоголизме не смыслишь... - обиделся Николай. - Вот у меня в партии алкоголик работал горнорабочим, так вот он - всем алкоголикам алкоголик. Под себя писался, хотя боевой летчик, вся грудь в орденах, ума палата, но пьянь болотная - не чета мне. Однажды на штольне наварили проходчики бражки из чего придется и сидят, пьют в палатке, а то, что на дне фляги осталось, муть всякую, вылили снаружи на камни. Так вот, сидят они балдеют и вдруг хрюканье слышат. Ну, вышли посмотреть и видят: летчик этот боевой ползает на четвереньках и подонки бражные с земли слизывает! А я, братцы, пока еще на ногах стою и под себя не делаюсь.
Старательно выговорив все это, Баламут довольно улыбнулся, встал со стула и, покачиваясь, пошел к кровати. За ним двинулся Смоктуновский.
- И что он так тебя любит? - удивившись, крикнул я Коле вслед. - Вроде вина не пьет..
- А я недавно стихи ему свои прочитал, - обернувшись ко мне ответил Коля. - Они ему очень понравились. Я теперь для него мэтр.
- Только ты ему сейчас не читай, - усмехнулся я. - Сейчас от твоих стихов закусывать надо.
- Пусть поспит, не заводи его, - махнула рукой Ольга и начала делать мне глазки. И, когда я утонул в них, вкрадчиво спросила:
- Можно, я тоже с вами выпью?
- А что там есть?
- Коньяк "Камю", настоящий, французский, полторы бутылки Красного лейбла и одна бутылка Синего.
- Странные какие-то гангстеры нам попались, - удивился я. - Ни грамма водки. Наверное, они из Чикаго приехали.
Но меня уже никто не слушал -за дверью кают-компании раздался непонятный шум. Мы с Борисом выскочили за дверь и в коридоре увидели Шуру. Он задумчиво стоял над только что сброшенным им на пол Леней Худосоковым.
- Вот навязался мне на голову! - сказал он, уловив наши изумленные взгляды. - И что с ним делать теперь? В город-то его не отпустишь... Приведет кого-нибудь.
- А ты отдай его пока Инессе, - сказал я, шутливо ткнув локтем в живот стоящего рядом Бельмондо. - Пусть поваренком побудет до поры до времени. А как дело сделовим, отпустим его на все четыре стороны.
- И то правда... Так тому и быть, - кивнул головой Шура и пошел в кают-компанию. Через несколько секунд оттуда выскочила Инесса и тут же начала приводить Худосокова в сознание.
- Подлый ты, Женя! - сказал мне Бельмондо с завистью глядя, как Инесса колдует над вновь приобретенным подчиненным. - Чужому счастью позавидовал...
- Коленька! Подь сюда, - подняв глаза, полные неистощимой добротой, позвала Инесса Бориса. - Давай, отнесем бедняжку в спальню. Пусть отдохнет пока...
Не умея отказать Инессе, Борис направился к ним...
- А ты жаловался! - сказал я ему вслед. - Отставкой-то твоей, похоже, и не пахнет. Разве что сметанку придется на пару месить...
- Уйди гад! - обернувшись, рыкнул на меня Борис и опустился на колени над Худосоковым. Согнувшись над ним, он намеренно коснулся виском виска Инессы.
- Ну, ну! - продолжал я юродствовать. - Акционерное общество "Бочкаренко и Худосоков". Поставка колбас и сосисок ко двору ее императорского высочества..."Почем сосиськи..."
Я не успел договорить - Борис мгновенно стянул с ноги Худосокова тяжеленный ботинок и метко запустил в меня. Я хотел было увернуться, но краем глаза увидел, что в двери появилась Ольга и, отскочи я, ботинок неминуемо угодил бы в нее. И заслонил девушку ухом.
- Вы что тут бодаетесь? - спросила Ольга, недоуменно переводя глаза с моего вмиг покрасневшего уха на ботинок, с ботинка на Бориса с Инессой и вновь на мое ухо.
- Озабочен твой папаша! - мстительно ответил ей Борис. - Вот и путается под ногами!
Ольга внимательно посмотрела мне в глаза. Я не смог вынести ее взгляда и отвернулся.
Через пятнадцать минут мы все, за исключением Худосокова и Бориса, сидели за столом и рассматривали бутылки со спиртным. Ольга, пристроившаяся рядом со мною, деловито изучала этикетки "Камю". Случайные прикосновения ее обнаженного локотка будили во мне отнюдь не отцовские чувства.
- Так можно мне рюмочку? - игриво спросила она, положив подбородок на мое плечо.
- Честно говоря, не знаю. Первый раз буду пить в компании сумасшедших. Алкоголь у всех снимет тормоза... Если бы не твой вопрос, я бы об этом и не подумал бы... Ну ладно, - согласился я, смерив девушку глазами, - Две рюмочки коньяку и весь вечер следи за психами.
Но, к нашему удивлению, Инесса выставила на стол всего четыре хрустальные рюмки.
- Мои не пьют, - сказал мне Шура, когда я столкнулся с ним глазами. Совсем.
- Нам больше останется, - рассмеялась Ольга и придвинула к себе одну из рюмок. - Никогда французский коньяк пирожками с капустой не закусывала.
Услышав эти слова, Шура посмотрел на Инессу и та, кивнув, выпорхнула из кают-компании и через пару минут вернулась с огромной коробкой французских шоколадных конфет.
- Ой спасибо, Шура! - увидев их, воскликнула Ольга. - Но можно я пирожками буду закусывать и опятами? Для галочки? Будет, что потом подружкам по Леди-клубу рассказать...
- Как хочешь, - улыбнулся Шура и, пошарив глазами по блюду с пирогами, выбрал самый маленький и начал степенно его есть. Я же разлил коньяк и мы, пожелав друг другу удачи, выпили и навалились на пирожки и прочую закуску. Инесса, оценив внимательными глазами наш аппетит, улыбнулась и ушла на кухню. Через двадцать минут она вернулась с двумя мисками, полными маленьких пельменей. Мы моментально расправились и с ними.
После ужина мы обговорили наши действия на завтрашний день. Затем Шура показал Ольге приготовленную для нее комнату и ушел спать. Когда мы с ней вернулись в кают-компанию, там уже никого не было.
Мы уселись с Ольгой напротив друг друга под темно-оранжевым абажуром и некоторое время молчали. Первой заговорила Ольга.