Мы быстро поднялись и, хромая, направились к нему. Подойдя вплотную, в свету отброшенного в сторону фонаря, мы увидели лежащего на боку мужчину лет сорока.. Неподвижные его глаза были широко раскрыты, а по лбу стекала тоненькая струйка крови. Рядом с ним на досках людского ходка сидела Ольга и тихо плакала. Я сел рядом с ней, обнял за плечи, коротко поцеловал в испачканный носик и нежно сказал:
- Не плачь, киска... Все уже позади...
- Не понял... - склонившись над телом мужчины, пробормотал сбоку Коля. - Он абсолютно мертвый... Вот хохма!
- Он на бегу ударился головой о рудничный фонарь... - сказала Ольга навзрыд. Я только и услышала: "Бум!"
- И вправду, - удовлетворенно подтвердил Коля. - Смотрите, вот фонарь... Не сняли его при ликвидации выработки. И кровля штрека здесь пониже... Да, бог - не фраер, он все видит!
Еще раз убедившись, что мужчина мертв, Коля оставил мне снятый с плеч гиганта вещмешок и ушел за женщиной.
- Как ты? Не обижали они тебя? - спросил я, обняв все еще всхлипывающую девушку.
- Нет... Странные они какие-то... Он - какой-то автоматический, делал только то, что она ему приказывала. А она... Мне кажется, что я слышала где-то ее голос.... И еще кажется, что она эти подземелья как свои пять пальцев знает... Хотя спрашивала меня, как отсюда выбраться... На этой шахте все какие-то тронутые...
Последнее слово Ольга произнесла когда плененная Колей женщина уже стояла за ее спиной. На вид ей было лет тридцать пять. Правильные черты лица, проницательный взгляд, блестящие карие волосы, ладная фигурка делали ее если не красавицей, то вполне привлекательной дамой. Коля, видимо, сразу же отметивший это, сказал ей более чем мягко:
- Рассказывайте все, гражданка. От начала и до конца.
- Я - Ирина Ивановна Большакова. Мы с ним из Кавалерова... - начала она бегая испуганными глазами по нашим лицам и трупу. - Он мой сосед... Петр Ильич его звали. Одни мы с ним жили в двухквартирном доме... Он тихий - в детстве энцефалитом в легкой форме переболел. Позавчера записку без подписи нашла в почтовом ящике и пачку долларов, полторы тысячи всего было. В записке писалось, что баксов на запасном стволе Шилинской штольне много... И схемка там была где искать. Ну, мы с Петром Ильичом снялись быстренько и на мотоцикле сюда приехали. А что делать? Работать негде, денег нет совсем, обнищали донельзя. Вот и покусились на это странное предложение...
- Схемка у вас с собой? - спросил я, нахмурясь. - Ох уж эти схемки... Тираж у них, похоже, как у книжек Марининой...
- Да, со мной, - ответила женщина и начала суетливо рыться в карманах вязанной кофточки. И проверив каждый из них по несколько раз и ничего не найдя, испуганно воскликнула:
- Ой, я, наверное, ее потеряла, когда от вас бегала... Но там все равно ничего понять было нельзя, даже на каком горизонте искать...
- Чудеса в решете... - пробормотал я и продолжил допрос Ирины Ивановны:
- А почему вы от нас наверх по запасному стволу не побежали?
- Это кошмар какой-то! Как только приехали на шахту и стали ее осматривать и к стволу подошли, голый человек, совсем бешенный и дикий, выскочил откуда-то с дубинкой и на нас напал. Петр Ильич с испугу его саданул в лоб и в шахту побежал. Я - за ним, а псих этот очухался - и за мной. И под землю нас загнал. Мы пытались выскочить, но он весь день по лестничному отделению туда-сюда скакал... -рассказала женщина и сокрушенно добавила:
- Все припасы наши, одеяла, вещи личные там остались...
- А на нас почему напали? Можно ведь было договориться...
- А вы что на нашем месте сделали бы? Если бы у вас из-под носа такую кучу денег увели?
- Ну, наверное, то же самое... - невольно улыбнулся Николай. Подкрались бы сзади и - по кумполу...
- Ну вот! А я три месяца мяса не видела... А сладости, даже карамель и забыла когда... Одна прошлогодняя картошка, камбала вонючая, да что тайга подаст. А на эти деньги все можно купить, - кивнула она на вещмешок с долларами. - И прощение тоже...
- Опоздала ты! - усмехнулся я. - Вон, этот, на них эшелон водки заказал.
- Давайте, покойника похороним и - домой, - раздраженно прервал нас Коля (он явно ревновал) и, взявшись за ноги трупа, потащил его в глубь выработки. Я присоединился к нему. Вдвоем мы оттащили труп Петра Ильича в ближайшую обваливавшуюся разминовку, обрушили над ним кровлю, засыпали, что осталось торчать и пошли на-гора.
10. Подъем. - Кто мог предположить? - Псих признается в режиссуре и
объявляет финал.
Лишь только мы вошли в лестничное отделение ствола, нам стало ясно, что дела по подъему ящика из зумпфа шахты обстоят весьма неважно. Сверху, с поверхности, были слышны раздраженные голоса Бориса и Елкина, сбоку, в подъемном отделении нервно дергались кабели и стучала о крепь армирующая проволока.
Когда мы с Ольгой выбрались на поверхность, Борис, всецело поглощенный работой, даже не взглянул на нас. И лишь спустя несколько секунд, вспомнив, видимо, за чем мы ходили в гору, он пнул ногой вконец запутавшиеся кабели и гарпунную подвеску, подошел к нам и, пытливо заглядывая в глаза, спросил:
- Есть что-нибудь?
- Ага! Коля, вон, себе женщину подземной красоты откопал, - ухмыльнулся я, указывая на только что появившихся из шахты Баламутова с Ириной Ивановной.
- Любопытно... А бабки?
- Целый мешок доденаминационных пятисоток...
- Врешь?
- И лимон триста зеленых...
- Пойдет! - удовлетворенно кивнул Борис и, внимательно оглядев Ирину Ивановну с головы до пят, продолжил:
- А это, значит, царица медной горы? С нормальной, надеюсь, сексуальной ориентацией?
- Царица, царица! - ответил ему Баламут, явно раздраженный интересом Бориса к Ирине Ивановне. - А вы, я вижу, мудохаетесь здесь без толку?
Ирина Ивановна брезгливо сморщила свое ухоженное личико.
- Да... Ты это хорошо сказал, - вздохнул Борис. - Гарпун, сволочь, обвился вокруг кабелей, и никак не освобождается, хоть плачь. Дохлое дело... Надо что-то другое придумывать...
В это время к нам подошел Шура и, не обратив ни малейшего внимания на Ирину Ивановну, предложил идти обедать.
За обедом (рассольник, жареные в тесте кабачки, нежные кабаньи отбивные и три неизвестно откуда появившиеся бутылки коллекционного "Киндзмараули") я рассказал о наших приключениях в шахте. Рассказывая о записке, послужившей причиной появления Ирины Ивановны и ее соседа на шахте, я внимательно смотрел на Шуру, но он отвечал мне открытыми, простодушными улыбками.
После моего рассказа мы начали обсуждать, как все же вынуть из зумпфа злополучный ящик. И пришли к мнению, что надо продолжить попытки с новым гарпуном, предварительно прижав кабели от телекамеры к какой-нибудь стенке. Но когда мы уже поднимались из-за стола, Ольга воскликнула:
- Стойте! Есть идея!
- Резинками от бигудей доставать? - усмехнулся Коля. - Или поясом для чулок?
- Понимаете, я вспомнила... - продолжила Ольга, не обратив ровно никакого внимания на слова Баламута. - У дяди Толика в одном ящике со снаряжением я видела металлический баллон размером с большой китайский термос... А к горловине баллона была прикреплена какая-то резинка, ну, что-то наподобие большой присоски. Я у дяди спрашивала, что это такое, но он отмахнулся...
- Присоска... - задумался Коля. - И баллон... Наверняка, вакуумный, для откачки воздуха из присоски...
- Не воздуха, а воды... - поправил я. - Но вряд ли в воде присоска пристанет... Сомневаюсь...
- А в этом же ящике еще был красный тюбик с каким-то клеем, - перебила меня Ольга, явно обрадованная тем, что может помочь нам. - Я, любопытства ради, капельку его на пальчик выдавила и потом едва отмыла... Он даже в воде ко всему прилипал... Наверное, его взяли, чтобы края присоски смазать...