- Встретишь... - внимательно посмотрев на него, сказал Шурик. -Встретишь, никуда не денется... Пошлите, господа хорошие, хавать.
***
В кают-компании мы расселись по своим местам. Судя по унылым лицам моих товарищей, они воочию представляли себе свое безрадостное возвращение домой с пустыми карманами, чемоданами и кошельками...
- На билеты-то нам хватит? - подрагивающим голосом спросил Коля, стараясь не глядеть мне в глаза.
- Нет. У меня рублей шестьсот всего... Ну, может быть, лимон, - ответил я. - Юдолинские доллары и деньги Шалого я в рюкзак к остальным сунул...
- Куплю я вам билеты, не беспокойтесь! - сказал Шура и мягко улыбнулся. - Отправим вас по первому разряду... С розами и Советским шампанским...
- Ну, ну... И ногами вперед под музыку, естественно? - усмехнулся я, принимая от Инессы тарелку живописнейшего борща. Поставив ее перед собой, я уставился в предводителя сумасшедших и спросил:
- Слушай Шурик... Мы после обеда уезжаем... Давай, напоследок ты нам все, наконец, расскажешь...
- Что расскажу? - спросил Шура, сосредоточенно размешивая сметану в борще.
- Мне эти записки покоя не дают... Не верю я, что их Хачик писал. Вот, хоть убей - не верю... И друзья мои не верят...
- А кто же их писал?
- Ты, Шура, ты! Давай колись!
Шура задумался, склонив голову набок и уставившись в колени сидевшей рядом Ирины Ивановны... Подумав с минуту, он вздохнул и начал быстро есть... Съев почти полтарелки, он отер губы ладонью, поднял на меня сиявшие дружелюбием глаза и, насмотревшись, мягко сказал:
- Ты же сам говорил...
- Что говорил?
- Что не интересно тебе деньги в банке чистеньком получать... Что хотел бы сначала за ними побегать, попотеть, побояться немного, в морду кому-нибудь дать... Вот я, по доброте своей душевной и устроил вам представление с догонялками и отнималками... Но я только Юдолинского брата пригласил и Ирину Ивановну с Петром Ильичом, да еще для хохмы ради вас из Кавалерова похитил... Как же без похищения. Ну, еще кое-что по мелочи... Клещики, там, сауна, русская рулетка... А Шалому не я записку писал... Не я...
Мы с товарищами остолбенело уставились в простецкое лицо смущенно улыбавшегося сумасшедшего...
- "Устроил представление"! Трагедию ты нам устроил!!! - прокричал Борис, с трудом проглотив застрявший в горле кусок мяса. - Ну, ты и сукин сын! Давай, хватай его, ребята! У меня руки чешутся его перезомбировать! Тоже мне режиссер! Ату его!
- Погодите, ребята! - сказал Шура, спокойно принимаясь за второе. Представление ведь еще не кончилось... Все еще впереди...
- Как не кончилось???
- А так. Последний акт только начинается. Слышите? - кивнул сумасшедший в сторону приоткрытого окна.
Мы все, как один, повернули к нему головы и услышали слабый, но отчетливый шум приближавшейся к шахте машины.
- Шалого люди!!! - крикнул Коля и, опрокинув стул, стремглав кинулся к окну.
За ним бросились и мы с Борисом. А Шура не спешил. Он спокойно съел котлеты с картофельным пюре, вымазал с тарелки мякишем остатки подливы, поблагодарил Инессу за вкусный обед и лишь потом присоединился к нам. Как только я почувствовал его за своей спиной, из-за поворота дороги вынырнул... "Уазик"!!! Наш "Уазик" с невозмутимым Елкиным за рулем!
Глава Третья. Хрен с винтом
1. Кирпич, стружка... - Канкан на столе. - В густой траве и в стогу. - На
асфальте вниз лицом.
В "Уазике" была и Ольга. Мы обнаружили ее сидящей в кузове рядом с ящиком. Нахохлившаяся, заплаканная, она, ища прощения, ловила наши взгляды... Не обращая на нее внимания, мы бросились к ящику и сняли уже отвинченную крышку. И увидели переложенные сосновой стружкой... кирпичи из красной глины. Первым пришедший в себя Коля сжал кулаки и, сверкая глазами, подался к Ольге.
- Не было там ничего! - закричала девушка, испуганно отодвигаясь в глубь кузова. - Ничего не было! Вот ваши доллары, возьмите!
И, вытащив из-под скамейки рюкзак, бросила мне. Я поймал его, пощупал внутри действительно были пачки денег. Борис вырвал рюкзак из моих рук и вышел из машины. Мы с Колей вышли вслед за ним и направились к зданию конторы.
- Давай, нажремся что ли? - предложил Коля, хмуро взглянув мне в глаза. - По-моему, самое время нажраться, да поблевать...
- Давай! - пробормотал я в ответ. - Мне эта стерва в душу написала! С ними всегда так - расшевелят бархатными попками и преданными глазками, влюбят до посинения, а потом писают в душу...
- Прости, папочка, прости! - услышал я сзади плачущий голос плетущейся за нами Ольги. - Я больше не буду! Прости...
- Слышишь? - ткнул меня Коля локтем в бок. - Похоже, она не дописала...
И, довольный своей шуткой, расхохотался.
- Ты должен, должен меня простить! - продолжала канючить Ольга. - А если не простишь я... я...
- Что - я!!? - почувствовав в словах девушки угрозу, обернулся я к ней.
- Не забывай - я знаю все о тебе, твоем сыне и... теще!!! - кинула мне в лицо Ольга.
- Может, замочим ее? - деловито предложил Коля, поняв, что речь идет о серьезном. - Сейчас я вполне способен...
- Да ну ее в задницу! - отмахнулся я. - Если ее мочить, то со всеми бабами вместе - они все такие. Я лучше разжалую ее из дочек в рядовые женщины...
- Давай, разжалуй! - мгновенно расцвела Ольга и, бросившись мне на грудь, начала целовать мои щетинистые щеки.
Сначала я отстранялся, но губы девушки были такими нежными и чувственными, что я не выдержал, обнял ее за талию и начал целовать все, что было не прикрыто ее летней кофточкой...
- Иди, приведи себя в порядок! - нацеловавшись вволю, приказал я и пошел за друзьями, не пожелавшими наблюдать любовную сцену, только что умело поставленную Ольгой.
В кают-компании мы сразу взяли быка за рога. Попросив Инессу выдать нам все наличное спиртное, мы уселись за стол. Как только Инесса явилась с подносом, уставленном пятью или шестью полупустыми бутылками, мы составили из их содержимого коктейль и, мгновенно проглотив его, уставились друг на друга...
- Мало! - коротко охарактеризовал Коля свое состояние.
- Да, мало! - согласился Борис, внимательно прислушиваясь к своему желудку.
- Поедем в Кавалерово? - предложил я. - Тем более тут нам больше делать нечего.
- Поедем! - согласился Коля. - Что-то мне расхотелось сидеть здесь до конца Шуриного спектакля. Как бы нас в его финале не вынесли ногами вперед!
- Оставайтесь! - услышали мы от двери участливо-просящий голос только что появившегося главного режиссера Шилинской шахты. - Самое интересное в конце будет... Не пожалеете!
- Ну, ну... - скептически покачал головой Борис. - Массовое захоронение публики под торжественный рев бульдозера?
- Всяко может быть... Все под богом ходим... - потупив взор, пробормотал в ответ Шура. Но тут же вскинул глаза и, смущенно улыбаясь сказал:
- А у меня выпивка есть! На всякий непредвиденный случай заначенная...
- Сразу бы с этого начинал! - бросил Коля, стараясь выглядеть недовольным. - Тащи ее сюда!
Шура попросил меня помочь и мы вместе с ним ушли в кладовую.
- А правда, что Черный тещу зарезал и потому сюда в тайгу закатился? спросил Николай Бориса, как только Чернов с Шурой вышли из кают-компании. Я не верил, пока Ольгиных угроз не услышал.
- Чепуха! - ухмыльнулся Борис. - Это он ей, да, видимо, и тебе, лапшу на уши навешал. Как говорится, желаемое за действительное выдавал. Жива-здорова его теща... Черный - это вообще что-то... Дури в нем навалом... Представляешь, когда он из своего института в базарные сторожа ушел, то, самоутверждения ради, роман накатал о своих невероятных приключениях в Иране и Таджикистане. Уписаться можно - "Смерть за Гиссарским хребтом" назвал. И в этой писанине своей описал, как жена его вытурила. И самое смешное, что через полтора года все так и случилось. Дословно, как говорится. Предугадал он это или запрограммировал свою женушку - не знаю... А она, Веруня... Я как ее на свадьбе увидел, сразу раскусил... Кошачье сердце, Львица, рожденная в год Собаки... Кстати, Черный не знает, что она еще до развода в одного своего студента влюбилась, художника-любителя, а он оказался пассивным гомиком. Юрка Плотников, хихикая, мне об этом по секрету рассказал. Года два она его перевоспитать пыталась, но напрасно: сколько пидара не корми, он на жопу смотрит...