И, закрыв лицо руками, всхлипывая, побрела на кухню.
***
Лишь только мы с Ольгой собрались идти искать Бориса с Колей, вошел Шура. Обычный Шура с ласковыми глазами, Шура, чем-то напоминающий мешок с трухлявой соломой. Ничего не сказав, оклемавшийся монстр взялся за ноги приснопамятного Хачика и утащил его из комнаты. Минут через двадцать вернулся и виновато сказал:
- Нет вашего Коли нигде... Идите, ищите. Вы ведь знаете, где его оставили... Может быть, вам повезет.
- А Борис где?
- Борис... Он с Иркой куда-то ушел...
- Как??? А Инка.?..
- Инка ему отставку дала... Задержка у нее второй день, забеременела видно...
- Замечательно... А Худосоков где? Оладушки печет?
- Нет, он теперь хороший...
- Ты имеешь в виду - хороший Худосоков - мертвый Худосоков?
- Как хочешь! - скривил губы Шура.
- А подручные Хачика?
- Они тоже теперь хорошие. Идите, ищите Колю.
- А что с Кешей?
- Этому, кажись, полегчало от поэзии. Хачик его током лечил. Стихи ему, значит, не понравились...
- Как полегчало?
- Говорить он начал... Но как-то очень по-человечески... Обычно очень... Носки он свои сейчас в сауне стирает...
- Носки? - удивилась Ольга.
- А что тут такого? Иногда они стихов важнее... Идите, давайте. Чувствую - недоброе что-то с вашим товарищем. Сердце ломит от знания... Видно, ему помощь моя требуется...
- Не надо твоей помощи! - одновременно вскричали мы с Ольгой. - Мы сами!
Колю мы искали часа полтора. И нашли на чердаке Конторы. Он был в бреду, никого не узнавал. Температура у него была не меньше сорока двух градусов.
- Что с ним? - спросила меня Ольга, когда я закончил свое обследование.
Я посмотрел девушке в глаза, соображая, стоит ли сообщать ей свой диагноз, диагноз, в котором я уже не сомневался.
- Ты что такой сосредоточенный? Он, что умрет?
- У него энцефалит. Клещевой весенне-летний энцефалит в довольно яркой форме, - весь почернев, пробормотал я. - Лучше бы он умер... И для себя, и для нас.
5. Психический зверь. - После драки успокаивается. - Налеты по плану. - Коля
выздоравливает с осложнениями. - Последний акт только начинается?
Мы отнесли Николая в одну из пустующих комнат конторы и Шура принялся его лечить какими-то настойками. Я предложил установить дежурство у его постели, но Инесса сказав, что в этом нет необходимости, увела нас с Борисом и Ольгой в кают-компанию пить чай с только что испеченным тортом "Наполеон".
Торт, естественно, оказался необычайно вкусным. Глядя, как мы поглощаем один его кусок за другим, Инесса вздохнула:
- Ванечка его тоже любил...
И снова заплакала.
Когда она успокоилась, я спросил ее о метаморфозе с Шурой.
- А! Это часто с ним бывает! - ответила она, махнув рукой. - Болезнь у него такая - два разных человека в нем сидят. Один - добрый, участливый, пентюх почти. А другой - зверь психический... Мы от него в сарае прячемся, который вы клоповником называете. Когда он такой, пуля его не берет и он задирается, ко всем пристает...
- И часто он таким становится? - спросила Ольга, опасливо оглянувшись на дверь.
- Часто, - тяжело вздохнула Инесса. - В месяц два-три раза. Но как вы приехали - первый раз. Если не считать того раза, когда Шалый приезжал. Но тогда он всего лишь на осьмушку озверел...
- И подолгу вы в клоповнике сидите? - опять спросила Ольга.
- Да нет, он довольно быстро в себя приходит...
- А таблетки успокоительные давать не пробовали? - справился Бельмондо, доев, наконец, свой кусок торта.
- Не... Мы по-другому его успокаиваем... С пользой для общества, ответила Инесса и, отведя глаза в сторону, чуточку покраснела.
- Как это с пользой для общества? В беличье колесо упаковываете? спросил я с подозрением. С подозрением - потому, что начал догадываться, что ответит Инесса...
- Нет... Когда мы заметили, что он после хорошей драки сразу и надолго успокаивается...
- То ты, великая гуманистка, стала писать записки типа "На Шилинке зеленые столбом стоят" и подпись - "Леший" и с интервалом в неделю рассылать их крутым приморским ребятам... Да? - изложил я догадку, насилу сдерживая себя в руках.
- Да... - виновато посмотрев на Бориса, ответила Инесса. - Но зато, знаешь, скольких бандитов мы здесь успокоили... Картошка, думаешь, отчего с кулак?
- Так вы... - ужаснулся я.
- Да нет, не удобряем, это я так пошутила.
- А почему Хачик нагрянул всего лишь через три дня после визита Шалого? - сменил меня доселе молчавший Бельмондо.
- Дык Шалый приехал на два дня позже, а Хачик - на два дня раньше...
- Но ведь вы сами могли случайно пострадать, вплоть до летального исхода, от визитов этих "докторов"?
- Нет... Мы обычно успевали прятаться... Это мы с вашим кан-каном на столе бдительность потеряли...
- Писатели долбанные! Один записки писал, чтобы нас развлечь, другая чтобы Шуру... - сказал я, совсем уже успокоившись. И, с сожалением оглядев пустое блюдо из-под торта, продолжил:
- Так, значит, следующий визит ожидается примерно через девять дней?
- Примерно... - ласково ответила Инесса, простодушно радуясь воцаряющемуся за столом спокойствию.
- А кого ждем-с? Дракулу или Джека-потрошителя? Или Чубайса с Березовским?
- Нет. - Из Спасска-Дальнего ребятишки озорные приедут... Торт-то еще будете? Там у меня еще "Кутузовский" есть... Я его завсегда вместе с "Наполеоном" пеку... Как же "Кутузовский" без "Наполеона"?
***
Коля лежал пластом два дня. Два дня он не приходил в сознание. Все это время Шура находился рядом с ним. Утром третьего дня Николай очнулся и попросил есть. Весть о выздоровлении моего друга немедленно разнеслась по всей конторе и скоро все ее население собралось вокруг постели жертвы энцефалита. Когда Коле надоели наши изучающие взгляды, он отставил на тумбочку тарелку с недоеденными пельменями и сказал:
- Что вы пялитесь? Дважды два - четыре, мы живем в правовом государстве и я не идиот, не надейтесь.
- А как исключаются ураганные пробы <Ураганные пробы - пробы, в которых содержания полезного компонента значительно превышают его содержания в рядовых пробах.> при подсчете запасов? - спросил я, еще не веря, что энцефалит не затронул Колиных мозгов.
- Ураганные содержания заменяются средним содержанием по блоку или...
- Правильно! - удивился я.
-Ты ему лучше анекдот расскажи! - ехидно улыбаясь, предложил Борис. Если будет смеяться над твоими дурацкими анекдотами, значит плохи его дела...
- Тоже верно! Ты ведь всегда смеешься! Так, значит, - с ходу начал я рассказывать, - бежит муравей, опалённый такой. А навстречу ему другой и спрашивает: "Что ты такой опаленный?" А муравей отвечает: "Вчера вечером хотел светлячка трахнуть, но, вот беда, на окурок напоролся...."
- Гы-гы-гы! - засмеялся Коля. - Я этот анекдот двадцать лет как забыл.
- Достаточно! - подвел Борис черту под освидетельствование. Поздравляю вас, дорогой Николай Сергеевич, с возвращением в ряды умственно полноценных! Сегодня по этому случаю объявляется банкет!
- Банкет? - повернул к нему голову Николай. - Выжрали ведь все в прошлый раз?
- У Хачика в шмотках я нашел три бутылки водки. Литровых.
- Не дотерпеть мне до вечера после перенесенных мук, - вздохнул Коля. Налей сто пятьдесят, ослаб я, поправляться надо...
Решив, что сто пятьдесят граммов не повредят Колиному здоровью, я принес ему водку в двухсотграммовом граненом стакане. Инесса принесла соленых опят и симпатичный пупырчатый огурчик. Коля наколол его на вилку, понюхал, полюбовался и... начал его есть! Съев огурец, он принялся за опят.
- Ты чего не пьешь? - в изумлении спросил я.
Коля застыл с вилкой у рта и уставился в стакан с водкой. Затем отставил вилку с тарелкой, взял стакан, понюхал водку и, вдруг брезгливо сморщившись, сказал: