- Буйные? - спросил Борис Шуру, внимательно рассматривая сумасшедших.
- Да... Самые что ни на есть, буйные. Их в самом Кавалерово изловили. Через часик оклемаются, надо их прямо сейчас на место. Там, у ствола тележка есть...
Шура посмотрел на меня с товарищами, но, не решившись попросить нас пригнать тележку, пошел за ней сам.
- Поможете спустить их в музей? - попросил он меня, как только вновь прибывшие буйные были погружены на тележку. - Очнутся, могут дел натворить мало не покажется...
- Помогут, помогут! - ответила за нас Ольга, подталкивая меня к тележке. - Конечно, помогут! Ну, не бесплатно, разумеется.
От Ольги веяло такой неколебимой уверенностью в счастливом исходе вовсю разворачивавшейся драмы, что мы, как безвольные статисты, подчинились ее воле и скоро катили тележку с недвижными телами сумасшедших по восьмому горизонту.
Войдя в музей, Шура включил свет, не спеша вытащил из кармана связку ключей и открыл дверь в правую камеру. После того, как мы занесли в нее сумасшедших, он вернулся в коридор, разделявший камеры и, глядя в пол, глубоко задумался.
- Ты чего мыслителя роденовского из себя изображаешь? - сказала Ольга, посмотрев на него с минуту прищуренными глазами. - Давай, показывай, что в ящике было!
Шура тяжело вздохнул, затем странно улыбнулся и начал открывать дверку в левую камеру. Войдя в нее, он не спеша подошел к середине внутренней стенке камеры и нажал что-то на одной из досок обшивки. Затем с силой надавил обеими руками на доски - и часть из них в виде прямоугольного щита размером два метра на метр подалась внутрь на несколько сантиметров. Еще что-то нажав, Шура задвинул щит за деревянную обшивку и перед нами открылась массивная, крашенная коричневой краской металлическая дверь. Увидев ее, Ольга подалась к Шуре и встала за его спиной. Предводитель сумасшедших, не оборачиваясь, вынул из нагрудного кармана тяжелый ключ, повернул его несколько раз в замочной скважине и толкнул дверь наружу. Она открылась медленно, с протяжным скрипом. Когда скрип стих, Шура медленно, всем корпусом обернулся и я с ужасом увидел, что он опять начал превращаться в монстра... На несколько дней раньше срока.
На Ольгу перемены, происшедшие в Шуриной физиологии не произвели никакого впечатления - она просто выхватила из-за пояса свой пистолет и с размаху ударила его ручкой Шуру в сердце. Не успевший материализоваться и на осьмушку, монстр тяжело выдохнул и упал внутрь только что открытой им потайной комнаты. Пока товарищи искали в ней выключатель, я осмотрел Шуру и с удовольствием пришел к выводу, что сердце его хоть и медленно, но бьется...
Войдя в потайную комнату, я застыл с открытым ртом - это, без сомнения, была мастерская, мастерская фальшивомонетчиков! В дальнем ее углу на стеллаже размером два на три метра и глубиной сантиметров сорок лежали пачки долларов. Коля с Борисом заворожено перебирали их в руках. Справа, под стенкой, вокруг большого дивана, оббитого красным бархатом, лежали десятки частью измятых и скомканных листов неразрезанных долларов формата А1. Посреди комнаты на крепком деревянном столике стояло нечто напоминающее разобранный печатный станок... Его деловито рассматривала Ольга...
- Сколько баксов... - наконец выдавил из себя Николай. - Миллиард, не меньше...
- Пять, - услышал я за спиной тихий Шурин голос. - На этом стеллаже пять миллиардов долларов. И еще двести миллиардов в комнате за ним... И сто миллионов настоящих...
- Ты чего? Совсем свихнулся? - спросил я, пытливо оглядывая Шуру в котором, впрочем, уже ничего от монстра не осталось.
- Да нет... Уже около года изготовляем... И продаем потихоньку.
- Да я не о том! - вскричал я. - На таком стеллажике пять миллиардов и копытом не поместятся.
- Это стодолларовыми купюрами пять миллиардов будут пятьдесят тонн весить, - усмехнулся предводитель сумасшедших.
- А на стеллаже какие? - насторожилась Ольга.
- Тысячедолларовые в основном, - зарумянился Шура. - Перед вашим здесь появлением я по делам во Владик уезжал и Ваня Елкин инициативу проявил... Ладно бы ноль лишний подставил...
- А что еще?
- Да он, озорник, еще мой портрет изобразил...- виновато улыбнулся фальшивомонетчик. - Вместо президента ихнего. Ничего получился - мне понравился.
- Идиот, - прошептала Ольга одними губами.
- А вы не беспокойтесь, вам я других дам, - повернулся в ней бессменный президент шилинских сумасшедших. - А тысячедолларовики нам самим пригодятся, есть насчет них мыслишка.
- А это станок, да? - спросила Ольга, успокоившись. - Тот самый, который в ящике лежал?
- Да, это его часть... Он простой для малогабаритности, в ручную работает... Вон, на полке зеленое клише, черное, блок нумерации...
- А это что? - спросил я, указывая на сложный по форме агрегат, лежавший рядом с клише.
- Это кипсейка... Штучка такая для качественного нанесения краски на клише...
- Баксы, я вижу, совсем неплохие. А бумагу откуда берете? поинтересовался Коля, подходя к нам с извлеченной из пачки новенькой сто долларовой купюрой.
- Буумагу нам привозят из Екатеринбурга и Питера. Со знаками, полосами - все как полагается. Валера этим занимается. Наши доллары ни одна проверочная машинка не отличит... Инесса однажды, куража ради, в сберкассу находкинскую с ними ходила. Приняли, как миленькие.
- А это что за хлам? - спросил я, подведя Шуру к кучам измятых неразрезанных долларов.
- Это брак... - грустно вздохнул Шура. Как мы с ним не боремся, он все равно у нас до пятидесяти процентов доходит...
- Плохая машина что ли? - вскинула голову Ольга.
- Да нет... Просто много брака при нарезке. И смотри, - Шура поднял один несмятый лист и показал его девушке. - Видишь, зеленые и черные кресты не совпадают? Это клише при печати не совпали и потому картинка плохая получилась...
- Около года, говоришь, твой печатный станок работает? - подойдя к ним, спросил я Шуру. - Рассказал бы нам, с какого боку-припеку Юдолин к тебе приблудился.
- С него-то, миленького, все и началось... - усевшись на цинковый ящик из-под капсюлей-детонаторов, начал рассказывать Шура. - Лет десять назад он меня нашел в Костроме... Я слесарь был хороший - в ПТУ круглым отличником был - вот он мне и предложил портативный станок изготовить. Мне интересно стало - смогу? Не смогу? - и ровно три года я из подвала своего не вылезал все мне Игорь по мере надобности привозил. И сделал станок! Да только немного он работал - наехали на нас все сразу... И менты, и фээсбэшники, и братва из местной банды... Искали по всей области. Однажды Игорь позвонил мне и крикнул в трубку, чтобы через час я со всем железом был на другом конце света... Ну, я погрузил станок на тачку и в аэропорт двинул... И прилетел сначала во Владик, а потом сюда... Устроился слесарем на Шилинку, ящик в тайге закопал. Но контрразведчики костромской банды нашли меня и пытать начали прямо в кавалеровской гостинице. Током в основном... Долго пытали, обстоятельно... Не знаю на какой день, а, может быть, на какую неделю, я очнулся и вижу - мертвые они, все четыре штуки поганок... И тут же менты нарисовались... Ты, говорят, убил их, утюгом вот этим убил, признавайся... И утюгом этим окровавленным в морду тычут... Но я слабый был совсем, на ногах не держался и поверили они, что не я... Пришили что-то по пустякам и закрыли... На зоне Хачик на меня наехал, три года издевался... Шурочкой сделал... И прямо оттуда я в Харитоновку попал...
- А ты откуда о станке печатном узнала? - слегка переварив Шурин рассказ, обратился я к Ольге. - От дяди?
- Да... Не узнала, а догадалась... Как-то спросила его сколько в ящике баксов и он ответил с ухмылкой: "Сколько хочешь!"
- А как ты Хачику органы отстрелил? - обратился я вновь к Шуре, вспомнив бананы с красными розами. - Выпускали, что ли, тебя из Харитоновки?