- Она их загипнотизировала, чтобы по дороге не оглядываться.
Махнув на все это рукой, я занялся осмотром своих ран и нашел их вполне зажившими. После перевязки мы с Бельмондо и Шурой спустились на восьмой горизонт с ведром цемента и мастерком.
- Будем фабрику замуровывать, - сказал он, когда перед спуском Борис спросил, зачем нужен цемент.
- А буйные? - поинтересовался Николай.
- Их потом в шахте выпустим, пусть охраняют... Инесса с Кешей их обиходить будут...
В музее Шура покормил буйных Инкиными котлетами. Затем он попросил нас натаскать к двери музея камней для закладки, а сам повел сумасшедших в камеру взрывников. Когда он вернулся, мы уже наполовину заложили дверь камнями. Через час дело было кончено.
- Когда высохнет, - сказал Шура, размазывая грязь по цементу, - никто и не заметит...
***
После сбора личных вещей мы по Колиной просьбе собрались в Ольгиной комнате.
- Давайте перед отъездом определимся, - волнуясь, начал Баламут, кода все мы кто куда расселись. - Конечно, все то, что я вам скажу, вы отнесете на счет последствий недавно перенесенной мною болезни, но мне это все равно. Дело в том, что из честных кладоискателей мы только что превратились в пособников фальшивомонетчиков и это меня почему-то тревожит. Я, подобно Остапу Сулеймановичу Бендеру, всю жизнь старался чтить Уголовный кодекс. Перспектива сесть и сесть надолго меня совсем не устраивает - это не мой образ жизни... Предпочитаю справлять нужду на пленэре, а не на параше общего пользования...
- Так ты же согласился лететь на Валерину яхту? - спросила его явно встревожившаяся Ольга. И, почувствовав, что заявление товарища получило в моем сердце отклик, подсела поближе и положила мою руку на свое теплое бедро. Отклик тут же растворился в понимании того, что мой отказ от денег приведет к немедленной потере любимой женщины.
- Согласился, а потом испугался... Не хочется на старость лет пайку хавать...
- Зря испугался, - протянул я и обнял Ольгу за талию. - На зоне фальшивомонетчики в почете и...
- Да не будет никакой тюрьмы! - прервал меня Бельмондо раздраженно. Мы денег не печатали, а получили их в подарок от подпольного миллионера. Ну, разве только отсидим немного за недоносительство, если такая статья, конечно, есть... И вообще, ты, братец, всего-навсего кокетничаешь... Во всей России не наберется и десятка человек, которые при зарплате меньше, чем в сто баксов отказались бы от пятнадцати миллионов долларов. Кончай, давай, слюни распускать...
- Ну, ладно, черт с ним, с законом... - тяжело вздохнув, дал задний ход Николай. - Но эти загадочные Шурины задумки - это точно гремеж под фанфары. Зачем вам все это? Жить что ли надоело?
- А ты его слушал? - спокойно спросила Ольга. - К такому богатому Буратино надо держаться поближе... Он всегда пригодится - больших денег надолго не хватает... Ты сам, Коля, через годик-другой к нему прибежишь, а он тебе фигу с маслом из пальчиков свернет. Скажет, ехидно улыбаясь: "А помнишь, Коленька, ты не уважил меня тогда? Не захотел своим умом поделиться?" Так что, давай, сначала послушаем его, на яхте покатаемся, а потом решим, что делать... И вообще...
В это время дверь открылась и в ее приеме мы увидели Шуру.
- Обсуждаете что-то? - спросил он ласково.
- Да... Вон, Николай Сергеевич боится доллары твои брать... усмехнулась Ольга.
- Ну и пусть не берет, - спокойно ответил фальшивый миллиардер. Разделите их между собой.
- Ладно, ладно, проехали! - окрысился Николай. - Где там твой вертолет?
И, неожиданно рассмеявшись, пропел:
- Прилетит вдруг Валера в голубом вертолете и бесплатно покажет кино...
- Через десять - пятнадцать минут будет, - ответил Шура, явно обрадованный благополучным завершением нашей дискуссии. - Валерка мне только что по сотовому звонил... Не беспокойтесь ни о чем - и вертолет будет и бесплатное кино...
***
Через час мы были в Находке, а еще через два часа, которые ушли на сауну и последующее переодевание в лучшем супермаркете города, мы вступили на борт белоснежной красавицы-яхты. У трапа нас встретил чернокожий стюард с подносом, уставленным искрящимися бокалами шампанского и три не менее шоколадные очаровательные служанки в вздымающей брови миниюбочной униформе. Они развели нас по каютам, блестевшим позолотой и предупредили, что банкет по поводу нашего прибытия на борт яхты назначен на 23-00 (еще в магазине мы с Шурой решили потратить этот вечер на акклиматизацию в новой обстановке, а обсуждение планов использования двухсот десяти миллиардов отложить на середину следующего дня).
Но банкет поначалу не удавался - мы чувствовали себя уставшими, да и новые для нас интерьеры и, особенно, смокинги, в которые мы по требованию Ольги нарядились в супермаркете, заметно сковывали нас.
- Совки, ох совки! - с нескрываемым презрением покачала головой девушка, заметив с каким смущением мы разглядываем друг друга и разложенные на столе бесчисленные вилки и вилочки, ложки и ложечки, ножи и ножечки. Вас надо было в милицейском общежитии селить... Там вы были бы в самый раз. Ладно, идите переодевайтесь. Я как чувствовала - купила вам шмоток попроще...
И вручила нам с Борисом и Колей по сумке, набитой фирменными джинсами, рубашками и мягкой кожаной обувью.
Переодевали нас шоколадки. Я, всегда проповедовавший верность любимой женщине, вырвался в кают-компанию первым. Ольга, внимательно посмотрев на бугор, образовавшийся у меня на брюках после переодевания, неодобрительно покачала головой и поманила меня пальчиком. Я сел рядом с ней и она, положив руку на то самое место, впилась мне в губы.
- Ты верный, да? - игриво спросила она, когда в кают-компанию, наконец, вошли похохатывающие Коля и Борисом.
- Просто я привыкаю к женщинам, мое солнышко... - начал я, чувствуя, что пятый фужер шампанского начал принимать активное участие в управлении моим языком. - Очень, конечно, хотелось бы освежить биографию посредством сиюминутной сексуальной связи с прелестной, юной, аппетитной полинезийкой, но... но я не хочу, чтобы моя с тобой связь превращалась в чисто половую...
- А я хочу, - сказала девушка, пристально взглянув мне в глаза. - Я не желаю, чтобы ты страдал, когда мы расстанемся... Не хочу видеть и представлять себе твою кислую физиономию, поникшие плечи, походку в который раз брошенного мужчины. А ты, судя по твоему поведению, потихоньку в такового превращаешься. И только ради твоей акклиматизации к обстановке "без меня" я настояла на нашем переезде сюда, на эту яхту...
- Вот так ты любишь, да? - сказал я, вмиг погрустнев. Но, своевременно уловив боковым зрением возникшую в дверях точеную фигурку только что покинутой мною служанки, вернул свое настроение в более веселое русло.
- Да, вот так. И по-другому не могу. И поэтому ты сейчас пойдешь в нашу каюту и сделаешь с этой девочкой то, что сделали со своими твои друзья. Иди, милый... Я люблю тебя... И всегда буду любить...
***
И я ушел с обольстительной, льнущей полинезийкой в нашу с Ольгой каюту и через полчаса вышел оттуда в прекрасном, если не восторженном настроении... На пиршественном столе уже царил хаос, но, как только я сел на свое место, Ольга подала знак стюарду и стол был мгновенно накрыт заново. Выпив бокал красного вина, я начал есть. Когда во второй раз потянулся за бутылкой, глаза мои встретились с изучающими глазами сидящего напротив Валеры и в голову мне пришла отвратительная мысль. Поперхнувшись, я встал из-за стола, нашел в одной из кают свою обольстительную полинезийку и, взяв ее за подбородок, спросил:
- Ты с Валерой трахалась? He fucks you?
- Valery? Certainly... He hires with this condition only... But<Он трахал тебя? Валерий? Конечно... Он нанимает только с этим условием... Но...>... - ответила она мягко глядя мне в глаза, и помолчав, продолжила по-русски:
- Ну, короче, трахалась, мистер Чернов! Из всех троих он меня одну предпочитает. Вы теперь братья, можно сказать, по моему влагалищу, с чем и поздравляю...