В это время в мастерскую вошел с ног до головы мокрый Коля.
- Убежали они от меня... - печально сказал он. - Я их нашел на девятом горизонте и стал им белым флагом махать. А они стрельнули в меня пару раз и убежали... Я бежал, бежал за ними, кричал, чтобы остановились, но напрасно. И так расстроился, что заплакал... Посидел, посидел немного, потом флаг воткнул в землю, записку Черного к древку проволочкой прикрутил и к вам пошел...
- Не расстраивайся, Колинька! Они вернутся, вот те крест, вернуться... А теперь пойдемте к Инессе, посоветуемся, что с этой мастерской делать... Ты что, Женечка, такой грустный?
- Тещу жалко... - чуть не плача ответил я. - И того сумасшедшего... Я так сильно ему в горло ударил... Больно ему, наверное, теперь... Пойду извинюсь...
- Да, да! Пойдемте, попросим у них прощения. Я ведь тоже... - начала было Ольга, и, вспомнив, как она недавно выдавила глаз своему сопернику, горько заплакала.
- Не плачь, милая, не плачь! - начал я ее успокаивать. - Ведь это не ты сделала, а бес, который в тебе раньше сидел... Ты теперь совсем другая, святая почти, и он тебя простит...
И, поминутно вытирая слезы раскаяния, мы побрели, поникшие к камере взрывников.
Буйные сидели тихо. Когда мы вошли в камеру, они сжались от страха и заслонились от нас руками. Мы вчетвером стали перед ними в ряд и стали просить прощения.
- Они не прощают... - через минуту расстроено сказала Ольга, обернув ко мне головку. - Давайте станем на колени...
И мы упали на колени и со слезами на глазах начали вымаливать прощение. Увидев нас на полу, буйные растерялись и начали удивленно переглядываться. Решив, что наши мольбы начинают доходить до их душ, мы с удвоенным рвением продолжили канючить об амнистии. Но вместо сочувствия в глазах у сумасшедших начал появляться хищный блеск, они привстали, руки их потянулись к табуреткам...
- Кыш, проклятые! - услышали мы у себя за спиной голос Инессы. - Кыш, а то еды не получите!
Буйные моментально пришли в себя и, быстро вытащив из-за пазух алюминиевые ложки, расселись вокруг стола. У Инессы в Руках была сумка с провизией.
6. Инесса предлагает действовать. - Двое в масках. - Компенсация за
доверчивость.
- Ну, вот, дорогие мои, все и случилось! - удовлетворенно промурлыкала Инесса, рассадив нас за столом кают-компании. - Вы ведь ни о чем не жалеете, да?
- О чем жалеть голубушка? - умиротворенно ответил Коля, с удовольствием глядя на Инессу. - Мы ведь сейчас только и мечтаем об искуплении грехов наших. Ты ведь нам поможешь?
- Конечно, помогу, милые! Об этом только и думаю. Блинчиков не хотите ли? И утки с яблоками? И пирога с белорыбицей?
- Нет, милая Инесса! - отказался я, потупив голову. - В наше время столько деток голодных вокруг, что утка с яблоками, не говоря уж о пироге с белорыбицей - это сплошное святотатство. Подай нам что-нибудь попроще... Может быть, от буйных что осталось или остатки какие со вчерашнего дня в холодильнике завалялись?
- А мне хлебца со свежей водицей! - просиял Коля, явно радуясь решимости максимально упростить и свою трапезу.
- А тебе что подать, голубушка? - обратилась к Ольге Инесса. По ее лицу было видно, что наш отказ от чревоугодия ей по душе.
- Тоже водицы с хлебушком, - ответила Ольга, задумчиво рассматривая свою бесстыдно открытую кофточку. - И, если можно, ложечку подсолнечного маслица.
Инесса, удовлетворенно кивая головой, удалилась на кухню за нашими заказами. А Ольга, извинившись, удалилась в свою комнату и вернулась через десять минут, переодетая в закрытое серое платьице и с головкой, покрытой платочком из куска простой серой ткани.
Ели мы молча и тщательно пережевывая пищу. Поев, неторопливо собрали ладонью со стола крошки и, отправив их в рот, вопрошающе уставились на Инессу.
- Дела богоугодного хотите? - догадалась она.
- Доброго дела хотим... - поправил я хозяйку шахты ласковым голосом. Синяя жидкость, видимо, совершенно не подействовала на мой закоренелый атеизм. - Может быть, предадим огню фальшивые деньги? И станок в провал выбросим?
Инесса попыталась сохранить радушную улыбку на своем лице, но это ей не удалось. И на ее физиономии появилась выражение, очень напомнившее нам каменно-бесстрастное выражение лица Ирины Ивановны в момент, когда на яхте "Восторг" она выдавала нам, только-только вылепленным зомберам, свое первое задание...
Но, мы блаженные, не придали значение метаморфозе, происшедшей с Инессой.
"Станок, мастерская - для нее память о Шуре, догадался я, испытывая острые угрызения совести. - Как я мог об этом не подумать!"
"Она не хочет, чтобы мы надышались в шахте дымом горящих долларов! подумала Ольга. - Как она добра, наша милая Инесса!"
"Она боится, что на нас опять нападут эти неизвестные пришельцы! -нашелся Борис. - Святая женщина!"
- Прости Женю... - попросил Инессу Борис. - Он сделал тебе больно, да? Он не хотел... Просто мы думали...
- Ладно, ладно! - прервала его Инесса, с трудом натягивая радушную улыбку. - Вы просто не забывайте, что вы еще молодые ангелы, неоперившиеся еще. И если вы сейчас возьметесь за добрые дела без разбора и опытной руки, то зла наделаете пуще прежнего. Мы тут три года без малого решали, что делать и с чего начать... Шура даже целое руководство на пятистах пятидесяти пяти страницах написал... И меня всегда просил, что если с ним что-нибудь случится, следовать этому руководству строчка за строчкой. И если вы самодеятельностью будете заниматься, то блаженство ангельское с вас спадет и вы опять сделаетесь грязными, суетными, греховными людишками. Хотите ли этого? Хотите ли, чтобы кровь убиенных вами, вновь выступила у вас на ладонях? Хотите, чтобы горькие слезы безутешных их сирот насквозь прожгли ваши души?
- Нет, нет, нет!!! - в ужасе замахали мы руками. - Не хотим становится прежними, не хотим убивать и ранить, не хотим блудить и чревоугодствовать!
- Тогда слушайтесь меня и скоро станете святыми!
- А что нам надо делать? - спросил Борис, когда пауза затянулась. Скажи, мать Инесса.
Инесса довольно улыбнулась. Видимо, ей понравилось обращение Бориса и потому она подошла к нему и по-матерински погладила его по головке.
- А первое вам задание будет во Владивостоке, - начала она, когда Бельмондо превратился в мурлычущего котенка. - Найдете там одну компанию, которая экологию вокруг нас очищает. В этой компании будете бороться против подводных лодок, ну тех, которые с радиоактивностью посередине. Надо будет сделать так, чтобы через год-два их в Приморье вовсе не осталось. Еще надо будет бороться с борными и свинцово-цинковыми заводами в Дальнегорске... И еще против клещей энцефалитных будете бороться, бороться и заменять их Шуриными. Ну, там вас всему научат. Помимо этого в свободное время будете заниматься трудоустройством бедных китайцев и других несчастных эмигрантов... В этом вам поможет известный вам раб божий Леонид Ильич Худосоков.
Обдумывая задание, мои товарищи замолчали. А я заерзал на своем стуле уж очень задание напоминало мне один из пунктов программы интеллектуально-финансового фонда содействия Приморью или ИФФСП. Ирина Ивановна как-то растолковывала эту программу Шуре, не опасаясь тупого зомбера, то есть меня, охранявшего ее в этот вечер, и я почему-то запомнил несколько пунктов.
Обеспокоившись моей реакцией на свое задание, мать Инесса принялась меня изучающе разглядывать. Я не смог выдержать ее взгляда и отвел глаза в сторону.
- Женечка, Женечка, - сокрушенно покачала головой преемница Шуры и Ирины Ивановны (я в этом уже не сомневался) - зря ты мне не веришь, зря... Ну ладно, не хочешь работать с нами, отправляйся в Москву бомжам бездомным помогать.
И, обиженно вздохнув, ушла на кухню. Я же, растерянно улыбаясь, думал, как оправдаться перед товарищами (они осуждающе смотрели на меня). В это время Инесса вышла из кухни с тряпицей в руках и стала вытирать пыль с подоконников, тумбочек и прочих плоскостей. И в тот момент, когда она вытирала что-то за моей спиной, в комнату влетели двое в масках из женских чулок на головах и с пистолетами в руках.