«Магия ночи»
Проспект как ложе распростерся асфальтом
Дымкой, странным запахом летящей плоти
Которая витает где-то рядом и что-то ищет
Что-то хочет, что-то снится
Её золотовласой снами путаной душе
Неясный зов ловящий темным вечером
Когда истома истиной истово изморозь
Изнемогая изредка издевкой издали
Избавит ирреальность истины
И разум победит
«Рассвет разума»
Не ложь, не правда, не любовь, но лишь момент прозрения, и больше ничего, что стоит оценить.
«Песок вожделения»
Не стоит пробы то, что не пребудет вечно.
«Безобразная герцогиня»
Белые всполохи тумана расползались как полуночные змеи, поблескивая огнями далёких городов, спрятавшихся в дымке горизонта.
— Сколько их там, — спросил первый, глядя в приборы.
— Много, — ответил второй.
— Это хорошо.
Каменный лабиринт шелестел бетонным вдохновением, отражаясь от вереницы ночных фонарей, освещающих гудящее безмолвие, скачущее по ночным периметрам мегаполиса всполохами экстази и глотками эндорфина, улавливаемого вниманием извивающихся тел магии контактов непрямого действия.
Жало желаний жёстким железобетоном колыхало пространство между стенами, наполненное формами, ощупываемыми тёмными царапающими взглядами.
Ум думал, что он существует.
То, что ум инструмент им не осознавалось.
Горячая волна холодного разума не равна горячему порыву сердца.
Когда разум сумеет проникнуть в спальню страсти, лишь тогда он поймёт...
Свою бессмысленность.
Безобразная герцогиня тщетно камуфлирует умом то, чего у неё нет.
Компьютер станет писать стихи лишь тогда, когда сумеет любить.
Шахматная партия не равна в принципе партии в гольф.
Поэтому тоннели вынуждены пропускать сквозь себя мириады жизней ищущих то, чего нет.
— Пошли, — сказал первый. — Нам предстоит много работы
«Серебро воспоминаний»
Дорожкой лунной прочертила осень
Неясность холода ночей
Устроен мир таким, какой он есть
Для тех, кто вишню юности купает
В лиловой лунности плывущих лилий
Попеременно улыбаясь, хмурясь
Полуденное солнце замирает
И падает кленовый лист
Горя огнем ночей любви
Упавших в серебро воспоминаний
«Индиго умирающей души»
Сквозь размороженность индиговой листвы
Пробился утренний росток, не ведающий что
И где, и как, и почему, зачем, но
Нет того, который слепок с души снимает, чтобы возложить
Частицу крошечную в поле равноценно инею
Который изморозь как слезы умирающей души
Цветению монстеры юной может лишь оставить
И больше ничего
«Полуночный хронометраж»
Не разум, не любовь, но сито чрезвычайности моментов оценит память где-то впереди.
«Философия сексуальной бомбы»
Любая философия имеет право на существование, понимая в этом контексте не любовь к какой-то туманной мудрости, а страсть воплощения в эту самую любовь без всякого разума, что более эстетично и привлекательно для ясного ума и тела, но главное - действительно и безупречно, так как ум это проблема.
Воплощение в любовь следует понимать именно так, как написано, то есть войти в состояние и плотское одухотворение обожаемой женщины, что не всякому мужчине под силу, поскольку ум здесь не работает, а чувственность может зашкаливать и давать сбои в ориентации, если она конечно есть.