Поднимает на неё взгляд, прижимает к себе. Прижимает сильно, чтобы она знала, что она здесь, что ее отец рядом с ней и не нужно бояться.
— Я знаю, что ты сильная, просто, пока не знаешь об этом. Ты будешь взраслеть и твоя сила будет возрастать тоже. Твое имя Розамунд Лейси Де Мартель. Ты моя дочь. Твои предки знатные аристократы из Англии. Ты часть моей души и знай, что я буду всегда защищать тебя. Я буду защищать тебя, даже если ты будешь сильнее. Рядом со мной тебе не нужно бояться, договорились?
Отец — защита дочери. Теперь не нужно бояться, раздражаться или дрожать от страха. Он никогда не откажется от нее, от семьи. Он защитит ее от любых бед. Защитит от всего мира. Защитит своего ребенка, даст ей уверенность, не позволит, чтобы кто-то посмел угрожать их семье, счастью, покою.
Покой.
Малышка не дрожит, улыбается, целует в щеку. Ему нравится смотреть, как его дочь улыбается. Она полюбит ее, только нужно время, чтобы восстановить эту связь. Связь восстановится, когда они будут на одной волне, плыть только вперёд, только вместе. Они будут счастливы только вместе.
— Скажи отцу, кем ты мечтаешь стать, — говорит Ирма подходя к ним, касается руки дочери.
— Смелым капитаном корабля, — отвечает она, прикасается к руки, зная, что отец не отпустит ее нежные руки. — У меня ведь будет свой корабль, да папа? У меня будет своя комната?
— Твоя сумасшедшая тетушка Аврора все подготовила, — улыбается ей. — Она так ждет встречи с тобой и вы подружитесь.
— Она рисует неумело, гоняет голубей, часто простуживается и мечтает стать капитаном корабля, — объясняет Ирма.
— Теперь у нас есть вечность, чтобы стать счастливыми, я верю, что теперь сбудется все, о чем мечтали? Ты все еще веришь в нас? — спрашивает он, глядит в ее глаза.
— Ты подарил мне своё сердце до старости, я буду с тобой, и в печали, и в радости, — уверенно и твердо произносит она. — Идем домой.
— Meu Grand Amor*. Я закончил твои чертежи и эта модель A была признана по всему миру, ты спасла нас, и пусть совет управляющих был против, но я, с помощью Элайджи, убедил их, что ты достойна места в совете компании. Ты достойна этого, — говорит, после тяжелого вздоха, ведь только после этого ему слало так легко.
— Ты сделал это ради меня, — смотрит на него, дышит, пытается принять, то, что он сказал.
— Мы ведь одна семья и любой труд должен был оценен, пора тебе выйти из тени, — одобрительно кивает. — Я позволю тебе работать и заниматься любимым делом. Пора, что-то менять и становиться лучше. Любовь меняет все.
— Мы ведь тоже семья, сестренка, — слышится мужской голос.
Он стоял около фонаря и наблюдал за сестрой. Кристофер думал, что после стольких лет она не узнает в подтянутом, мускулистом юноше, того двенадцатилетнего мальчишку, который рисовал с ней, был нетерпелив и кажется, не знал усталости, как и все дети, но помнит ее. Помнит свою сестру: ее слезы и радости Сейчас он изменился и улыбается, когда та обнимает его. Она не могла не узнать своего родного брата. Они все же встретились, но почему в груди боль? Обнимают друг друга, невохможно сжечь, вырвать прожитые годы и от этого в душе пусто. Пусто, ведь смотря на брата, гладя его волосы, всхлипывая, словно не веря, что он так изменился, возмужал. Ирма только сейчас осознала, что прошло слишком много времени. Стишком много лет прожито. Слишком много совершено ошибок. Слишком много пролито слез и осталась только надежда. Надежда на лучшее.
— Мы навсегда останемся семьей, брат, — рыдает, пытается улыбнуться. — Ты так изменился, Крис.
— А вот ты не изменилась, осталось бунтаркой, — взъерошивает, в ответ, ее идеальную укладку. — Идем, здесь слишком холодно.
Только они. Обратной дороги нет и Ирма возвращается к мужу и дочери, сжимает маленькую ладошку в своей. Рядом с ними их продолжение, которое тянет к ним руки и Ирма одевает на ее голову шапку. Они понимают, что ради этого стоит жить. Они нашли то, что порой люди ищут всю свою жизнь. Они нашли друг друга, нашли взаимную любовь, сумели сохранить ее и создать семью.
Они одна семья. Готовы пойти на все ради друг друга, а главное, что они любят друг друга и сражаются то, что принято называть семьей.
И, пожалуй, на этом стоит поставить точку.
Весна. Чикаго. 1933 год.
Время — словно опиум: ослабляет боль, но никогда не вылечит.
Опиум.
Великая депрессия.
Великий экономический кризис.
Кетрин верила, что из этого поможет выйти только время. Время — расставит все на свои места.
Сейчас, когда прошло столько времени, она бы повторила все. Повторила бы, пережила: всю радость и боль, только бы быть сейчас с ним.
Мир погружен в великую депрессию и Кетрин ведь знает как сейчас тяжело Элайджи. Тяжело было выживать, ведь за только лет своей беззаботной жизни Элайджа Майклсон увидел все то, что видела она, как только приехала в Чикаго, в начале двадцатых. Он увидел, как людей оставляют без средств существования, и они остаются без средств существования, не могут содержать свои семьи и это конец. Видит, как мир погрузился в депрессию. Элайджа не понимает, как жить дальше, не может видеть, как страдают другие, когда тот имеет возможность содержать свою семью.
Уровень промышленного производства был отброшен к уровню начала XX века, в индустриальных странах с развитой рыночной экономикой насчитывалось около тридцати миллиона безработных, ухудшилось положение фермеров, мелких торговцев, представителей среднего класса. Многие оказались за чертой бедности. Кажется, что мир оказался за чертой. Кажется, что мир не выберется из этого краха, не сумеет выйти из депрессии. Компания продержалась благодаря выпуску Ford Model B — автомобиль, который был обновлённой версией А.
Они сумели выстоять, только, сколько сил им потребовалась на это сил, времени и терпения.
Нельзя начать жизнь сначала, но ее можно продолжить по-другому.
По-другому.
С момента их переезда в Чикаго все было по-другому.
Сколько ушло времени с тех пор, как они были счастливы? Кажется, они были счастливы вечность назад. Элайджа занятый компанией и тем, чтобы «депрессия» не поглотила Ford Motor Company. Спал по четыре или, если повезет, пять часов в день, видел жену и Надю только по утрам, когда они встречались на кухне и завтракали. Элайджа всегда находит время, чтобы поцеловать жену и покружить на руках Надю, если та, уже просыпалась, к его уходу. Уходит, закрывал за собой дверь и впускал сквозняк. А вдруг она больше не увидит его? Переживала. Теперь Кетрин Пирс должна была посвятить себя семье: заботе о муже и дочери. Она ведь не привыкла к такой жизни, а сейчас увидела, как может измениться жизнь, когда посвящаешь себя заботе о семье и домашним хлопотам. Ее жизнь изменилась. Она не спала, ждала его возвращение, чтобы увидеть его лицо, обнять, успокоится и только тогда могла уснуть вместе с ним. Уснуть в одной постели, но прежде Элайджа заходил в комнату Нади, чтобы поцеловать ее или просто наблюдать за тем, как она спит. Спит, не зная о проблемах, которые так расстраивают и беспокоят взрослых. Они держались за руки наблюдая за их маленьким спящим ангелом, даже не подозревая, что иногда Надя видела их и улыбалась, зная, что они счастливы.
Сколько они пережили, чтобы сейчас иметь возможность побыть наедине друг с другом, не думая о проблемах. Провести время ужиная в беседки, после того, как Надя уснула, правда в этот раз малышка потребовала рассказать две сказки. Капризна и требовательна — явно унаследовала эту черту характера от матери.
Провести время в деревянной беседки окрашенный в белоснежный цвет.
Беседка, в которой Элайджа зажег свечи и подготовил все для ужина, разлил шампанское по бокалам и теперь ждал только ее появление. Готов ждать вечность.
Не спроста, ведь она появилась в его жизни? Появилась, чтобы заставить его поверить в любовь. Поверить во что-то большее.
Не проста. Улыбается, несмотря на то, что оступилась, на высоких каблуках, и конечно же на ней длинное темно-зеленое платье выполненное из бархатной ткани с открытой спиной.