Она помнит гроб и прощание.
Боль от утраты матери заноза в ее сердце, словно ядовитый шип розы, который застрял в ее сердце. Она потеряла свою мать семь лет назад. Эту боль все же унесли года, но эту боль ничто не вырвет из ее груди, ей не станет легче. Боль не утихнет, а будет медленно отравлять ее и ломать. Ломать изнутри.
Все смешалось.
Смешалось с землей и кровью.
На глазах слезы.
Ее отец, Элайджа говорил, что любить Майклсона смертный приговор, но раньше Надя Петрова-Майклсон не предавала значения этим словам отца. За столько лет он стал ее словно родным, смог заполнить пустоту, ни в чем не отказывал и относился, как к родной дочери. Элайджа вложил в Надю все лучшее, и теперь она с достоинством может носить фамилию Майклсон, гордо приподняв подбородок.
Надя с одной стороны является частью этой семьи, а с другой стороны она чужая, но даже после замужества она отказалась менять фамилию, что посчитали за слишком эксцентричную и дерзкую выходку. Надя – Майклсон, а значит, до конца своих дней будет носить эту фамилию и с этим придется смириться ее мужу – Тоби.
Эту фамилию будут носить и ее потомки, ведь так она пожелала.
Смирился, привык, что его жена чтит свою семью и того человека, который вырастил ее, вложил самое лучшее.
Смирился, привык, что его жена была слишком привязана к матери, доверяла все только ей, просила совета и сжимала ее руку до последнего вздоха Кетрин, когда та умирала. Кетрин должна была умирать долгой и мучительной смертью, но она выбрала легкую и быструю и об этом выборе Надя тоже знала.
У матери и дочери не было секретов.
Она была не готова потерять.
Так почему именно сейчас ее приемный отец, Элайджа посмел отойти? Позволил себе уйти из её жизни и оставить ее так неожиданно и быстротечно, что Нади казалось, что все это сон и не было ни похорон, ни прощание, ни гроба, ни новой могилы в семейном склепе.
Светлое будущее, которое так желал ее отец, похоже никогда не наступит.
Никогда.
Он ушел в вечность, а там говорят покой, свет, тепло и там те, кого мы любим и желаем воссоединиться.
Там хорошо.
Но проблема в том, что Надя не верит в покой и на ее глазах слезы. Слезы высыхают, и кажется, что в ней их больше не осталось, все выплакала, еще вчера, сидя у гроба отца. Дождь решил восполнить этот дисбаланс и словно рыдал вместе с ней.
К утру все стихло.
Хоронить, закапывать, могильный камень.
И эта чертова карма хоронить тех, кто дорог.
Пока цветы не завянут.
"У всех должен быть отец, а я и тебя потеряла. Потеряла именно сейчас, " — словно заученная фраза, которую она повторяет опускаясь на колени перед могилами.
Ей кажется, что призрак Элайджи, ее матери и сестры здесь, напоследок касается ее плеча. Сейчас она чувствует его присутствие, которое заставляет вновь дышать.
Боль пронзает все ее тело : все ее внутренности, мускулы, нервы.
Надя знает, что это ладонь младшего брата касается ее спины. Знала, что именно Эдриан бросился за ней вслед, а не ее муж. Знала, потому что слышала стук двери автомобиля и шаги. Ее ведь брат знал, что она послушает него нежели Тоби, потому что это их общая боль. Боль на двоих.
И он не говорит «Я с тобой, сестра», « Мы одна семья и справимся с этим», «Всегда и навечно» Нет, ему не нужно говорить, потому что Надя это и так знает. Женщина на границе жизни и смерти сейчас.
У них никого не осталось.
Он рядом. Хватайся за последнюю нить спасения, больше ведь никто с грани пропасти не вытянет его сестру.
И как оказалось, что быть Майклсон не так уж с сложно. Нужно усвоить всего пару правил : любить до потери пульса, убивай за семью, умей прощаться хоронить, проливать слезы и класть цветы на могильный камень. И последнее ей хуже всего давалось.
Сперва, она потеряла среднюю сестру Мери, которая умерла во время той страшной войны. Мери ведь было всего девять.
Затем умерла мать. Умерла, прожив свою жизнь и это было ее решение умереть. Умереть на своих правах.
Были смерти знакомых, тех, кого Надя знала, уважала и ценила.
Сейчас умер и отец. Последний, кто остался жив из семьи.
Сейчас и он покинул ее.
Зачем она вернулась, шла среди могил, заставляя каблуки в грязь втыкать, втаптываясь вместе с ней, ведь она готова провалиться сквозь землю.
— Я знаю, что ты любила отца, сестра… Всю нашу семью… Я знаю…
Они прошли очень тяжелый путь.
Вместо тысячи "жаль", вместо сожалений и долгих речей.
Главное, что он рядом.
И Надя знает, что должна ответить , а глотка пересохла, сжала в себе слова, когда та встает с коленей, смотрит в глаза брату.
Надя слишком на отца похожа.
Такая же сильная.
— Ты ни черта не знаешь, Эдриан…
Ему казалось, что он знает всю историю семьи, но он не знал правды. Настоящей правды и видел счастья, после окончания войны, видел и тяжелые дни.
Не знает правду.
Они переживали все тяжелые времена, вместе, как семья.
Они всегда придерживались клятвы : «Всегда и навечно» .
Сейчас вечности пришел конец.
Ничто не длиться вечно.
Цветы завянут.
Смотрит в глаза брата, одернула ткань черного платья.
— «Всегда и навечно», ты думаешь, что были счастливы, брат? Нет, ты не знаешь всей правды! Правда в том, что наша сестра не просто умерла от болезни, а ее заразили, чтобы отомстить нашей семье, даже тот доктор Мохаммед не смог спасти ее. Она умерла, и я помню, как было больно нашей матери, как она обезумела, а я плакала вместе с ней, пыталась обнять, я все осознавала. Отец поддерживал ее, но мать с помощью Авроры нашла виновных и отомстила, не просто заставила страдать, а пролила кровь. Эта боль всегда преследовала нашу мать, и даже мщение не принесло ей покой. Она обезумила от горя, когда умела Мери, но отец был рядом, всегда держал ее руку, разделял эту боль и новость о ее беременности, кажется, вернула свет в наш дом. Ты родился и в наш дом вернулся покой. Боль утихла, но навсегда осталась в сердце матери. Помнишь, день, когда умерла наша мать?
— Я помню, как ты рыдала на груди умершей матери, сжимал ее руку, как мы с твоим мужем оттаскивали тебя, как плакал отец и пытался говорить с тобой, но ты рыдала без остановки и говорила, что не так все должно завершиться.
— Мать всегда доверяла мне и ее последнюю тайну я должна была унести с собой в могилу, засыпать землей, но я скажу. Она узнала, что жить ей осталось недолго. Болезнь уничтожала ее и она приняла решение выпить яд, который когда-то для нее приготовила Ребекка. Этот яд всегда был рядом с ней, с того самого дня, когда наша семья могла пасть. Она готова была выпить яд, если бы отец умер в тот день. Как такое можно забыть?
— Наша мать покончила с собой?
— Яд разорвал ее сердце за две минуты. Она выпила его на моих глазах, чтобы отец не видел ее муки. Она сказала : « Лучше, я умру от свой руки, чем Элайджа увидит мои муки. Зачем мне жить, если его нет рядом? Он умрет в покое, думая, что и я обрела покой.» После похорон отец не ел несколько дней, плакал, не хотел жить без нее и сказал : « Одной рукой дающая яд, а другой - избавление от него.» Она сама причинила ему эту боль, чтобы тот не познал еще большей боли и не видел, как она умирает на его руках. Они любили друг друга до конца, а я не верила, что подобная любовь не ложь, вымысел, а реальность. Я помню, как отец смотрел на нашу мать, что-то шептал на ухо и знаешь, они никому не говорили, как называли друг друга.
— Моя Катерина и Милорд, я как-то слышал, а теперь идем, сестра. У нас ведь есть дети, ради которых мы должны жить. Страшно, когда родители хоронят детей, а не наоборот. Время не щадит никого, оно забирает в могилу, тех кто нам дорог. Мы просто не были готовы, сестра, к тому, что отец покинет нас, так скоропостижно. Такой закон жизни и времени.
— А я даже не обратила внимания, когда он рассказывал, что ему снилась мать и сказала, что скоро заберет его к себе и они будут вместе. Возможно, он чувствовал, что умрет?
— В любом случае они обрели покой…
— Знаешь, в отличие от тебя, я не верю, что существует покой, но если это так, то пусть их теперь никто не потревожит. Пусть они уйдут в вечность вместе, обретут покой, и будут живы, пока о них будут помнить, пока цветы не увянут.