— Хорошо, Кристина Витальевна.
— А ты, как закончишь прохлаждаться, зайди, если не затруднит, поработай, — обращается ко мне Кристина и уходит.
— Строгая она у вас, — ухмыляюсь, отпивая кофе.
— Да нет, Кристина Витальевна хорошая. Ее эклеры — это преступление против фигуры. Но устоять невозможно, — смеётся девушка.
— Да, я уже оценил.
И не только эклеры. Эта королева — вообще преступление. Доведёт меня до греха.
Допиваю кофе, вновь кладу в рот конфету и иду в цех. Кристина раздаёт указы подданным.
— Максим, в твои планы входит обучение, или предпочитаешь выполнять только подсобную работу? — спрашивает она меня. А я смотрю на ее губы. Они как спелые вишни, такие чувственные, и мне хочется их попробовать. Не просто пробовать, мне хочется их сожрать. Мне вообще с каждым днем все больше и больше от нее хочется. Я пипец какой голодный.
Бляяя!
Валить мне отсюда надо.
— Максим? — приводит меня в себя.
— Если учить будешь ты, я весь твой.
Вздыхает, словно я ее достал.
Ну что ты, моя королева, я же еще даже не начинал. Поверь, я держу себя в руках.
— Пойдём, — предлагает пройти к столу. — Начнем с классического бисквита.
— Как скажешь, — встаю рядом, как можно ближе, касаясь плечом ее плеча. Пахнет от нее… тонко… жасмином. Демонстративно вдыхаю глубже.
Кристина загружает в специальную машину ингредиенты, комментируя действия. Слушаю. Но ни хрена не запоминаю. Я слышу только ее голос, смотрю на ее руки и дышу жасмином…
— Выпекаем около пятидесяти минут, — закачивает она, помещая бисквит в печь. — Есть вопросы?
— Да. Сколько лет ты замужем?
— Это не имеет никакого отношения к делу, — снова строгая, отшивает меня, как пацана. — Тренируй свое красноречие с ровесницами, — ставит на место.
— Там все оттренировано. Уже неинтересно, — огрызаюсь, оскаливаюсь. Ухожу курить.
Нет, ну все правильно, куда меня понесло.
На хрен мне этот гемор?
Что мне, телок не хватает?
А там еще муж и ребенок в придачу… Я же не вывезу. Да и не хочу.
Дышу морозным воздухом, вновь набирая хозяина этой богадельни. Недоступен, мать его!
Выкуриваю пару сигарет, окончательно замерзая. Возвращаюсь, намереваясь вновь свалить — достаточно для отработки. Сворачиваю в раздевалку, краем глаза замечая Кристину на складе. Она стоит на лестнице, пытаясь что-то достать сверху. Стремянка расшатана, коробка большая.
Да бляяя…
Шумно втягиваю воздух и иду к ней.
— Слезь оттуда! — выходит агрессивно. Не реагирует, пошатывается, но упрямо тянет коробку. — Крис! — хватаю ее за талию, пытаясь подстраховать.
— Отпусти меня! — дергается. Коробка летит на нас, лестница подкашивается, дергаю Кристину на себя, пытаясь спасти от падения. Слава богу, в коробке оказываются маленькие пакетики с каким-то порошком, которые разлетаются по складу. Можно было и отпустить королеву, но я на инстинктах вжимаю ее в себя. С ее волос слетает заколка, шоколадная копна бьет мне в лицо. Замираем. Я не хочу отпускать, а Кристина, похоже, в ступоре. Дышим. Чувствую, как колотится ее сердце, тепло тела, запах, спелые вишни губ совсем рядом… Меня кидает в жар, дыхание сбивается, и голову начинает сносить. И я уже не понимаю, почему мне нужно тормознуть, когда очень хочется. Не привык себе отказывать. Вообще не соображаю, что делаю.
Впиваюсь в ее манящие губы. И да! Да! Они такие вкусные, как я их и представлял. И мне вообще плевать, что она не отвечает, что пытается оттолкнуть. Я, как одержимый, пью ее и наслаждаюсь. Она пытается что-то сказать, мычит, приоткрывая губы, и я вторгаюсь в ее сладкий рот.
Кусает, впиваясь зубками в мою губу, больно, но отрезвляет. Отстраняясь, пытаюсь отдышаться. Кристина вырывается, отталкивая меня, как что-то противное. Тоже тяжело дышит. Молча размахивается и даёт пощечину. Щека горит, а я ухмыляюсь. Заводит, хочется скрутить королеву, развернуть лицом к стеллажу, впиться зубами в шею, натянуть на себя бедра…
Зажмуриваюсь.
Вот это меня понесло.
— Не смей… больше… ко мне прикасаться, — глотает слова, шипя, как кошка.
— Прости, королева, но ты сама провоцируешь, — потираю горящую щеку, смотря, как Кристина возмущённо распахивает глаза.
— Чем я провоцирую?
— Голосом, улыбкой, запахом, глазами.
— Максим… — выдыхает, словно сдуваясь, поправляет одежду, растерянно осматривает рассыпанные пакетики. — Пожалуйста, не делай так… — голос становится умоляющим. — Я не твоя ровесница, я не твоя подружка. Я замужняя женщина! — с такой гордостью произносит последнюю фразу, что меня передёргивает. — Я не знаю, что ты здесь делаешь и зачем тебе это. Давай просто работать.