Больно и сладко.
- Твою же мать... - Стонет он где-то там, в мире смертных, сжимая мое тело в огромешных руках и влажно выцеловывая одному ему известные маршруты по моей шее. - Хоть бы не сдохнуть. - А сам стоит как скала, еще и меня придерживает, чтобы я кучей не свалилась к его ногам, потому как сама стоять я не могу.
Отдышавшись, он аккуратно берет на руки, все так же продолжая слепо тыкаться губами, во все, что попадет и относя на кровать, где собственно уложит, оботрет, целуя бедра и колени и устроиться сзади не переживая о том, что забыл надеть трусы. Впрочем, не мне его осуждать, на мне осталась только порванная майка и носки. И в этот раз я не усну, меня просто выключит и с трудом включит под его сонное бурчание в попытке найти телефон и вырубить будильник. Я отойду быстрее его, высвобожусь и выключу бренчание, а потом завалюсь рядом с ним и стану вяло вспоминать о вчерашнем странном, диком дне.
Не удивлюсь, припоминая, об отсутствии защиты при сексе, тому, что кончил он в меня. По этому поводу - он свои мысли четко, ясно донес: детей не просто хочу, а надо и чем быстрей, тем лучше. И выполнит же сумасшедший. Не думая, не заморачиваясь.
- Андрей?
- Хмр.рр. - Что-то невнятное пробурчит, глубже закапывая нос в мои спутанные волосы. Наверное я такая красивая сейчас, что страшно.
- Андрей...
- А?
- Давай подождем с детьми? - Покорно, немного смущаюсь, спрашиваю. Вчерашний опыт доказал, что срыв и крик, может привести к неожиданным последствиям. - Ты пойми, мне нужно закончить учебу, не для работы... - Успела вставить. - Для себя, нужно знать - я что-то стою. Не просто денег. Да и прижиться нам с тобой не помешает. Беременным нельзя волноваться, а я еще так до конца и не переварила собственную жизнь. Не приняла ее.
- Анюта...
- Ты пойми, я хочу их, правда хочу, но чуть попозже, когда с отцом будет все в порядке, со мной.
- Ладно. Только о презервативах можешь забыть. С тобой я их не стану одевать! Без компромиссов.
- Агрессор. - Хотела быть строгой, а получилось как-то добродушно, но я исправилась на следующих словах. - Вставай, на учебу надо. - И пнула его по колену. Он лишь улыбнулся, наверное, понимая, то, во что я еще не верила.
Он стал мне ближе. На какие-то миллиметры проник ко мне в душу. Такой непримиримый, сумасшедший, с замашками неандертальцев...
Семейная жизнь.
- Охренеть.
Шепчет в ухо, обдавая мятным запахом, оплетая талию большими руками и прижимаясь возбужденным членом мне... как раз чуть выше поясницы. Высокий скотина.
- Ты умеешь готовить. - Еще один интимный шепот в чувствительное, покрасневшее ухо и он ворует блин из тарелки.
- Эй. - Пытаюсь поспасть лопаткой по его пальцам. Промахиваюсь. Холодильник всегда забит под завязку, но вот желание прикасаться к продуктам, появилось только сегодня, когда он подарил мне пушистый кактус со смешными маленькими красными цветочками по круглому верху и сказал, что увидел и подумал обо мне.
"- Очень похож на тебя. Колючки, конечно есть, но мягкие, даже нежные..."
А потом поцеловал, так, что голова закружилась.
- Я знал, что ты лучшая. - Гордо улыбается, когда целый блин перерабатывает за две секунды.
- Ага, не только трахаюсь отменно, еще и готовить умею. - Хмыкаю, как-то горько.
- Дура. - Он подходит, поднимает за подбородок. - Потому, что единственная. - Кивает головой и с улыбкой добавляет. - Я год заказывал еду на дом не переживая из-за того, что для тебя, не существовало кухни.
- Я не хотела тебе готовить. - Упрямо поднимаю подбородок еще выше, на что он только улыбается.
Сумасшедший.
- Знаю моя девочка. - Улыбается, так, словно отвоевал еще один миллиметр в моей душе. Возможно, так оно и есть. Ведь я все реже думаю о ненависти к нему.
Вспоминаю с улыбкой то, как он устроил мне встречу с родителями в реабилитационном центре на день рождение папы. Неожиданно. Дал возможность объясниться с родителями, не влезая. Не подавляя. Помню, растерялась, заикаться и мямлить начала, а он пожал мне ладонь. Без слов выражая поддержку. Я все рассказала, честно, не украшая действительности, а мама всего лишь спросила - счастлива ли я. И неожиданно даже для самой себя ответила, что да. Странно счастлива.
Помню, как ближе к вечеру в просторную комнату вошли его родители с небольшим подарком в руках и упрямым стремлением, наконец, познакомиться с родственниками - Запоздалое сватовство, как пошутил отец Андрея. В тот вечер помнится именно семейным уютом.
***
Помню, как в первый раз почувствовала разрушающее чувство ревности...
Его однокурсница. Высокая, статная брюнетка. Доверчиво наклоненное тело, дающее хороший обзор на третий размер груди и никак ни меньше, оголенной сверх меры. Узкие бедра оплетает юбка карандаш, оставляя на виду колени. Ножка слегка напряжена, выдвинута вперед, словно красуясь, перетекает носочек на пятку. Каблук. Улыбка, на розовых, сочных губах, лукавый взгляд, что вместо преследования его пальца, указывающего на очевидные ошибки, следит за его губами. А он кажется и не замечает этого.
Поднимает взгляд от тетради, скользит равнодушными карими глазами по ней, и только увидев меня, стоящей чуть в стороне - эти глаза загораются свойственным ему сумасшествием. Не слушая уже ее, всовывает, сминая тетрадь, в растерявшиеся руки, подходит ко мне облапывая нагло, прижимая и выдыхая: Подыхаю без тебя. Целует, жестко и сладко, так что хочется подогнуть пальчики на ногах.
- Ненормальный. - Улыбнусь, перебирая темные пряди на его больной голове.
Думала со временем у него это пройдет, успокоится. Нет, кажется, только обостряется с каждым днем и кажется, я уже привыкла к симптомам.
***
- Ненавижу. - Кричу и бью кулаками по каменной стене его груди.
У меня ПМС, повод, что кажется важным тогда сейчас уже и не вспомнится, взрыв. Разбила заварник. Хорошо, что не попала в него. Увернулся.
Это сейчас я понимаю, что хорошо, тогда мне хотелось его убить. С начала, а потом я осознала, что боже ты мой! Рабства то в России нет. Сейчас схвачу первые попавшиеся вещи, и уйду. Громко хлопнув дверью. Пусть подыхает...
Схватила, помчалась на выход, а он сидит, припирая входную дверь, огромной фигурой, не сдвинешь. Кричу, мечусь, хватая за руки, тяну. Бесполезно. Сидит. Хмурит брови. Не выдерживаю, сначала пинаю его, а потом кидаюсь, пытаясь ударить по лицу. Не ладонью, пальцы словно кто-то чужой во мне, сводит в кулак.
Перехватывает, аккуратно прижимая к своей груди, встает, скручивая мои руки, удерживая. Поднимает, тащит брыкающуюся к кровати. Падает вместе со мной, немного придавливая весом.
- Не пущу слышишь! - Замираю. Не от слов, от влажного следа, что оставила его кожа. На его сумасшедших глазах слезы, что текут ручьями. Взгляд затравленный, больной. - Бей! - Высвобождает мою руку, прижимая к собственной скуле, кулаком. - Хочешь, кусай, обзывай. Делай, что хочешь. - Его губы дрожат, до тех пор, пока он упрямо их не поджимает. - Я все равно не отпущу.
Он плачет, тихо и безмолвно, затравленно смотря в мои глаза. А я уже и бить его не хочу, только касаюсь пальцами шершавого подбородка, стирая горячие струйки слез.
- Ненавижу. - Шепчу. Так для острастки и отвожу взгляд.
- Знаю. И все равно не отпущу.
- Сумасшедший...
Он молча соглашается, обнимая меня. Впрочем, и я его, вдыхая уже привычный его запах.