И я такая. Ни туда ни сюда. Как курица на столе в каком-нибудь конференц-зале. Глазами «луп-луп», и всё! Непонятное, неуместное, беспомощное, тупое создание по сравнению с этими порождениями лоска и шика. Для бизнеса глупая, для шоу-бизнеса слишком искренняя и робкая. Это же надо было, чтобы родители выбрали себе настолько неподходящую приёмную дочку?! Знали бы, наверное, никогда бы меня не взяли! Журналисты ещё и подначивали, нервируя маму, которая не хотела, чтобы чужие знали, что я не родная. Комедия положений какая-то. А сейчас я уже совершеннолетняя, в этом году университет заканчиваю, но не имею при этом ни работы, ни навыков, ни особых каких-то контактов. Так что целиком и полностью зависима от родителей. Видимо, правда тупая.
Поправила тяжёлую сумку на плече. Больно оттягивает, но я привыкла. Потянула едва разошедшуюся молнию, чтобы мелкая морось не намочила корешок книги. Сама виновата в своей беспомощности. Вон, лежит в сумке. Да даже сама я признавала, что так нельзя, но вот, привыкла с детства всю свою жизнь прятаться. Тогда – в сарае или на чердаке, сейчас – в книгах. Знаю, глупо, слабовольно, но я настолько ненавижу свою жизнь, что иначе просто не могу! Наверное, я действительно заслуживаю презрения?
Мимо прошли однокурсники. Тоже возвращались с консультаций. Скоро диплом, надо готовиться. Аж тоска берёт! Так ни с кем и не подружилась толком за пять лет.
Я подалась вперёд и улыбнулась:
– Наташка, привет! Хочешь, подвезу до Невского?
Светловолосая улыбчивая девушка приостановилась и ответила:
– Ой, Даш, не нужно, я тут с ребятами… – было видно, что ей неловко. Она обернулась на уходящих спутников, бросила: – Пока! – и поспешила уйти.
Ну и ладно, я привыкла… И почти даже не обидно. До слёз не обидно! Но я, как всегда, спрятала их и проводила компанию уверенной улыбкой человека, который слишком занят собственными делами, чтобы думать о них. Интересно, поняли? Может, успели увидеть, как глаза покраснели?
Я опять рывком натянула сползающую лямку сумки и переступила с ноги на ногу. Как же я ненавижу каблуки! И Слава задерживается. Хотя сейчас пробки, вечер всё-таки. Лиговский опять стоит, наверное, вот и опаздывает водитель. Ну и хорошо, что Наташа отказалась, а то вдруг бы согласилась? Пришлось бы вместе стоять мёрзнуть – неудобно было бы.
Поглубже вдохнула холодеющий воздух. Скоро начнёт темнеть, если водитель задержится ещё на полчаса, я рискую простыть. Вот не позвонил бы отец, я бы точно прошлась, согрелась бы заодно. Может, и ребята тогда бы перестали смотреть на меня с тщательно скрываемым презрением и непонятной мне завистью. Погуляла бы с ними хоть до остановки трамвая! Даже не каталась на таком ни разу…
Мимо, чуть не задев плечом, прошагал мужичок: широкая спина, оттянутые на заднице джинсы, шапочка, из-под которой, как ручки кастрюльки, выглядывают красные ушки. Я уныло смерила его классическую фигуру и вздохнула, стараясь отвлечься от прозаичной реальности. Мужик сплюнул на асфальт, обдал меня клубом дыма и швырнул окурок на землю. Вот же ж гадость! Ну почему люди такие?
Я прижалась к стене, чтобы пропустить, если кто сзади. Хорошо, что пустынно – ребята уже прыгнули в трамвай, мужик за угол свернул. Стрельнула глазами туда-обратно. Лишь бы никто не увидел! И зачем я это делаю только? Мне что, больше всех надо? Я воровато присела и двумя пальчиками подобрала ещё дымящийся окурок, потом резко встала и быстрым шагом пошла вперёд к мусорнику.
Почему вообще это я должна делать? Ну правда, кому это нужно? Мне? Или людям? Господи боже!.. Лишь бы только не увидел кто-нибудь!.. Мама убила бы за такое.
Брезгливо кинула бычок в урну, отёрла пальцы о пальто и вернулась к тому месту, где стояла. Вот что стоит самому это сделать? Люди такие люди… И как же жалко, что мне никогда не хватит смелости вот так же взять окурок, подойти к этому мужику и в бороду ему его запихать! Не смогу… Треклятая робость!
Поэтому и стою одна на поребрике. Выхолощенная, затянутая в дорогущие шмотки, облепленная качественной косметикой и флёром высшего общества. И никому не нужная. Ни друзьям, ни знакомым, ни родителям, ни прохожим, ни даже себе. Никому.
На Питер опускался вечер, тихий и спокойный. Ветер в лицо, перемешанный с редкими капельками дождя. Первая оттепель в этом году, вряд ли надолго, но уже чувствуется приближение весны. Вроде и не холодно даже после февральских морозов, но как-то зябко на душе. Ноги мёрзнут.