Меня накрыло отчаяние, и я попыталась высвободить свое лицо из его хватки, но она была слишком сильна.
Уголок его губ приподнялся.
— Не всегда. Не когда я довожу тебя до оргазма. Не когда я заставляю тебя кончать. Ты такая красивая, когда уступаешь, когда удовольствие подавляет твоё желание всё контролировать, когда ты сдаешься. В этот момент нет никакой злости, только истинная ты. И разве удивительно, что я зависим от того, чтобы заставлять тебя чувствовать всё это? Это словно подарок от тебя мне.
Он умолк и крепко сжал мой подбородок.
— Ты — душа на тарелке. Предназначенная для моего употребления.
Не сводя с него глаз, я с издевкой сказала:
— Я ничего тебе не дам. И уж тем более не свою душу на тарелочке с золотой каемочкой.
Отдать ему свою душу... означало умереть, ведь так?
— Ты отдаёшь мне своё тело каждую ночь, — сказал он, после чего отпустил мой подбородок и опустил руку к моей груди, где большим пальцем медленно прошёлся по ткани, и мой сосок затвердел от его прикосновения. — Мне даже не надо просить. Ты просто отдаёшь его мне, умоляя меня взять его любым доступным мне способом. Ты хочешь, чтобы тебя поглотили, птичка. Ты хочешь, чтобы тебе ощипали перья и подрезали крылья.
Он наклонился, поцеловал меня в шею, и меня наполнил его сладкий запах дыма от костра, смешанного с бодрящим морским воздухом.
— Но возможно, — снова проговорил он рядом с моей кожей, — было бы лучше, если бы я попросил твоей руки, вместо того чтобы брать её силой.
Он лизнул мою шею сбоку, и я почувствовала его горячее дыхание под своим ухом. Я ненавидела, что моё тело автоматически откликалось на него, словно я была марионеткой на ниточках. Мои глаза закрылись, и я попыталась сдержать стон. Бесполезная попытка.
— И всё же, если бы я спросил, — продолжал он, схватив мочку моего уха своими зубами, и потянул за неё, тяжело дыша. — Ты бы сказала "да"?
— Я бы сказала "нет", — прошептала я, пытаясь вернуть себе свою решимость. — Мой ответ был бы "нет".
Он зарычал, и я содрогнулась от этого звука.
— Тогда хорошо, что я беру и никогда не спрашиваю, — огрызнулся он, как вдруг опустил руки и задрал моё платье, после чего схватил меня за попу, поднял вверх и прижал к стене.
Я на автомате обхватила его ногами, врезавшись сапогами в крепкие мышцы на его попе, и прижав его к себе. Я знала, что мне не следовало этого делать. Я была чертовски зла из-за того, что меня заставляли стать его невестой, без подготовки, без обсуждений. Я знала, что это и было моей конечной целью, по крайней мере, именно её вложила мне в голову Динь, но я не думала, что это произойдёт так быстро, и я не знала, что это не будет подлежать обсуждению. Я думала, что будет предложение и фанфары, что Мор женится на мне, потому что будет этого хотеть, потому что он будет любить меня, или, по крайней мере, будет видеть меня в романтическом ключе. И что за всем этим будет стоять некий смысл.
Но в итоге, это оказался всего лишь политический ход. Я не знала, почему я представляла это иначе.
Но всё это, кажется, не имело большого значения, когда он собирался оттрахать меня до потери пульса у стены сада.
Мор испустил стон, который я почувствовала даже пальцами своих ног, после чего опустил руки, и начал расстегивать ремень на штанах, попутно продолжая покусывать и посасывать мою шею, оставляя на ней синяки и отметины.
— Я собираюсь сделать тебя своей невестой, — сказал он хрипло. — Но для начала, я собираюсь довести тебя до оргазма. Оттрахать тебя так, что ты не сможешь ходить неделю.
Он накрыл мой рот своими губами, его язык стал жестоким и ищущим. Его член прижался к тому месту, где я уже была мокрой, и когда я слегка сместилась, он вошёл в меня с приятной лёгкостью.
Боже, как же я ненавидела то, как сильно мне это нравилось, как сильно мне было это нужно.
Он испустил неровный вздох и начал входить в меня и растягивать меня своим толстым членом. Я никогда не думала, что буду чувствовать себя такой наполненной, как это было с ним. Я чувствовала себя абсолютно цельной. Я слегка застонала, чувствуя его везде у себя внутри, каждый мой нерв воспламенился от желания.
Он подался бёдрами вперёд и начал двигаться внутри меня. Моя спина поднялась ещё выше по стене сада, но я не чувствовала боли. Даже когда он ускорил темп, словно наказывая меня этим ритмом.
Он был таким твёрдым и толстым, и он врезался в такое мягкое, чувствительное и узкое место. Каждый мускул внутри меня был напряжён до такой степени, что дрожал, и каждый толчок уничтожал меня всё больше. Я чувствовала себя так, словно была сделана из стекла и вот-вот должна была разбиться. И была вероятность, что мне уже не удалось бы собрать осколки после всего этого. А, может быть, я бы этого и не захотела.
Он громко застонал и начал двигаться ещё более интенсивно так, что я начала задыхаться.
— Ты в курсе, что ты станешь королевой? — прохрипел он, одарив меня очередным грубым поцелуем, оставившим после себя синяк. — Ты в курсе, что ты будешь носить алую корону? Ты станешь женой Смерти, которую будут почитать и бояться на всей этой земле.
— Я всего лишь смертная, — с трудом проговорила я между прерывистыми вдохами. — Никто не станет меня бояться.
— Станут, Ханна. Станут. Просто подожди и сама всё увидишь.
Затем он укусил меня за шею, и по моим конечностям побежали ударные волны.
— Ты не представляешь, на что ты способна, но я покажу тебе. Покажу тебе, кто ты есть на самом деле.
Я застонала в ответ на его слова, моё тело так жаждало его, так сходило по нему с ума, что когда он откинул голову назад и посмотрел на меня своим пристальным взглядом, я поняла, что он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Должен был чувствовать.
И меня пугало то, насколько диким всё это было. Мы отдались самым базовым инстинктам, разделив между собой это первобытное, животное желание довести друг друга до сумасшедшего оргазма, желание находиться так глубоко внутри друг друга, что мы уже не знали, где заканчивается один и начинается другой.
И именно тогда, когда он трахал меня, я переставала чувствовать себя его пленницей.
Именно сейчас я была по-настоящему свободной.
С каждым мощным толчком его бёдер, каждый раз, когда его член входил всё глубже в моё горячее скользкое нутро, с каждым сдавленным вдохом, который я совершала, с каждым жадным стоном, который он издавал. И вот я уже падала.
Трескалась.
Разваливалась.