— Где вы были?
— Если я скажу, что хожу во сне и каким-то образом забрела на холм, вы мне поверите? — вкрадчиво поинтересовалась она.
Он хмыкнул, его правая рука как в тисках сжала ее руку выше локтя. Люди расступились, давая им дорогу. Элис увидела их лица, грозные лица воинов, так же недовольных ею, как и их командир.
Элис не могла вымолвить ни слова и только едва поспевала за его быстрыми шагами. Некоторое время спустя он, похоже, понял, что она вынуждена почти бежать, и пошел чуть медленнее.
— Мне больно руку, — проговорила она.
— Вы заслужили большее наказание, — огрызнулся он.
— Мой отец умер.
Сэр Николас резко остановился и повернулся к ней.
— Сожалею о вашей потере, миледи, но я говорил, что вы ничем не можете ему помочь. Вы должны были подчиниться моему приказу.
Посмотрев на нее долгим взглядом, он отвернулся и снова потащил ее вперед, правда, медленнее, чем раньше, и его пальцы уже не так больно стискивали ее руку. В лагере он не повел ее в палатку, а отвел к главному костру.
К своему ужасу, она увидела возведенный там столб для порки. Элис испугалась, когда увидела двух солдат, которые тащили третьего, совсем еще мальчика, худенького, с взъерошенными рыжими волосами. В мгновение ока его связали, подняли руки над головой, обнажили спину. Увидев, как более высокий из солдат потянулся за кнутом, Элис вздрогнула и отвернулась.
Пальцы сэра Николаса крепче сжали ее руку, и он заставил ее повернуться обратно.
— Вы будете смотреть, — безжалостно настоял он. — Из-за вас он подвергся наказанию.
— Да как вы смеете! — воскликнула она, зло глядя на него. — Как вы можете обвинять меня в таких ужасных вещах?
— Парнишку зовут Йен Макдугал, — пояснил он. — Поскольку он всего лишь шотландец, я не жду, что вы почувствуете сожаление, но вы будете смотреть, потому что его накажут за плохую караульную службу. — Он посмотрел ей прямо в глаза:
— Йен охранял вашу палатку, леди Элис. У него есть слабость к молодым хорошеньким женщинам, и он доверял вам. Если бы он заснул, я приказал бы его повесить. В данном случае его просто высекут.
Ужас поглотил все ее мысли, голова закружилась, и с первым хлопком кнута она закричала и снова попыталась вырваться, но сэр Николас не выпускал ее руки. Когда при следующем ударе она зажмурила глаза, он отрывисто проворчал:
— Вы можете закрыть глаза, но если вы попытаетесь заткнуть уши, я прикажу связать вам руки. Я разочарован вашей трусостью. Вам следовало бы посмотреть на результат своего проступка.
Элис содрогнулась, когда Йен Макдугал закричал снова, но слова сэра Николаса звучали в ее голове, и она не могла игнорировать их. Ее проступок. Молодой шотландец жестоко наказан из-за нее, его ужасные страдания — прямой результат ее собственного неповиновения.
Элис не могла сожалеть о своем визите в замок. Она выполнила свой долг — навестила отца перед смертью. Но жалела о происходящем сейчас. Никогда раньше ее действия не приводили к таким ужасным последствиям для кого-то другого. Юноша поверил, что она не сбежит, и посчитал необязательным охранять ее палатку, кроме входа. И теперь расплачивался невыносимой болью. Она не могла смотреть, не могла вынести вида кнута, рассекающего спину Йена. Но она не будет затыкать уши. Она вспомнила, как сэр Николас сказал, что боль в руке будет всего лишь маленькой компенсацией за этот необдуманный поступок. Может, он заставит ее заплатить больше, когда ужасное наказание Йена закончится.
Крики наконец прекратились, и она открыла глаза, как раз чтобы увидеть, как сэр Николас сделал знак человеку с кнутом прекратить наказание. Йен безвольно повис, потеряв сознание от боли. На мгновение Элис испугалась, что сэр Николас просто ждет, пока он придет в себя, чтобы продолжить наказание, но два человека вышли вперед, и один из них вытащил кинжал и разрезал веревки. Они осторожно подняли Йена на руки, и она увидела его спину, покрытую кровавыми полосами, ясно различимыми даже в свете костра.
Пока они шли к палатке, Элис не сказала ни слова. Через некоторое время, собрав остатки храбрости, она посмотрела ему прямо в лицо и спросила:
— Вы намереваетесь наказать и меня тоже, сэр Николас?
После долгого молчания он спокойно и с достоинством ответил:
— Клянусь распятием, я должен был поступить именно так. Своими безрассудными действиями вы поставили под угрозу свою жизнь, и таким образом, поскольку я отвечаю перед королем за ваше благополучие, вы поставили под угрозу мое будущее и моих людей. Но у меня нет права наказывать вас, поскольку я не ваш отец, не брат и не опекун. — Он помолчал и добавил очень мягко:
— В будущем, миледи, я советую вам быть более осторожной.
Он уже хотел уходить, но она остановила его.
— Вы ведь похороните мою семью утром, перед тем как мы уедем?
Он снова спокойно посмотрел на нее.
— Вы считаете нас варварами, задавая такие вопросы?
— Нет, сэр, но я бы хотела увидеть их лица, прежде чем их похоронят. Честно говоря, я должна.
— Бог свидетель, я не допущу подобного. Это небезопасно.
— Господи, сэр, я стояла у постели моего отца! Если я должна заболеть, я заболею, не важно, посмотрю я на моих мать и брата или нет.
— Тем не менее…
— Вы не понимаете! — закричала она в отчаянии. — Их души не найдут покоя, если я не произнесу должным образом слова прощания!
Его глаза сузились.
— Не найдут покоя? Что вы хотите сказать?
Лихорадочно подыскивая слова, она ответила:
— Есть такой местный обычай. Если с покойным не попрощался должным образом хотя бы один из его близких родственников, его душа будет блуждать. Тогда никто не сможет приблизиться к Вулвестону из страха перед призраками. Вы должны позволить мне, сэр Николас.
Он помедлил, потом откинул полог палатки и сделал ей знак войти. Джонет, сидевшая на своей лежанке, вскочила на ноги и бросилась к ней.
— Миледи, вы все-таки в безопасности! Я не знала, что и подумать в такой суматохе.
Мерион ответил:
— Она в достаточной безопасности. Скажите мне, мистрис Хокинс, правда ли, что люди в округе верят в появление призраков, если не будет соблюден некоторый обычай?
Элис затаила дыхание, но ей не стоило волноваться.
— Да, сэр, — ответила Джонет, широко раскрыв глаза. — Должны произойти правильные похороны, со священником и всем прочим, а член семьи должен произнести над умершими слова прощания.
Он кивнул:
— Тогда я прослежу за этим.
Мгновение спустя он вышел, и Элис бросилась в объятия Джонет.
— Я боялась, что ты не сообразишь, что сказать, — выдохнула она. — Но ты говорила правильно.
— Да, я подслушивала. Едва успела добежать до кровати, когда он откинул полог, и все боялась, что он заметит мой страх быть пойманной. — Она отстранилась и пристально посмотрела на Элис. — Что у вас на уме, госпожа? Опасную вещь вы задумали.
Элис кивнула. Действительно, будет опасно, и не только потому, что она могла заразиться смертельной болезнью. Если сэр Николас узнает, что она солгала ему, он может стать не таким терпеливым, как сегодня. Элис доверилась судьбе, а она обманчива.
— Я должна увидеть моего брата Роберта, — поведала она.
— Значит, его светлость вам ничего не сказал?
— Он говорил в бреду много, но совсем бессвязно. По-моему, он хотел сказать, что или Линкольн, или Ловелл все еще жив, а может быть, Дэйви или даже Роджер. Очень может быть, что в замке и сейчас кто-то прячется.
— Тогда чем скорее мы уедем отсюда, тем лучше, — практично заметила Джонет, помогая ей снять тяжелый плащ, а потом занялась поясом, туфлями и шнуровкой.
Элис знала, что она права. Прячущимся, если таковые оставшись, будет только безопаснее, когда они уедут вместе с солдатами.
— Сэр Николас сказал, что мы отправимся в путь сразу же после погребения, — уведомила она.
Несколько минут спустя, зарывшись в меха, она попыталась оживить в памяти события прошедшей ночи, но воображение подвело ее. Голова болела, и она чувствовала такую усталость, что хотела проспать неделю. Когда она заснула, сон оказался беспокойным, она изнывала от жары под мехом и вес время сбрасывала его.