— Могу я иметь удовольствие пригласить вас на танец, леди Мерион?
Элис резко обернулась на знакомый голос и оказалась лицом к лицу с Генрихом Тюдором. Она уже заметила раньше, что он больше не сидит на помосте рядом с королевой, но никак не ожидала увидеть его перед собой — стройного, высокого, элегантно одетого и улыбающегося. Веселые искорки сверкали в его бледных голубых глазах. Он ждал ее ответа.
Оглушенная и немало смущенная тем, какой поворот приняли ее мысли, она сделала реверанс, лелея только одну надежду — продержаться ближайшие несколько минут и не сказать чего-нибудь глупого или неблагоразумного. Они танцевали величественный неторопливый танец, и скоро она обнаружила, что непринужденно болтает с ним, отвечая на его улыбки и шутки. Еще до того как закончилась музыка, она, всерьез довольная собой, видела, что ее настроение отражается на лицах окружающих. Весь двор казался доволен и счастлив, наслаждаясь сердечным теплом Рождества и радуясь присутствию принца Артура, в котором многие видели надежду на мирное будущее.
Элис наблюдала, как Мэдлин танцует с Николасом, а Джонет улыбается Хью Гауэру. Даже Йен Макдугал шел в паре с танцовщицей на проволоке из труппы менестрелей. Только Гуилим не улыбался. Он не слишком уютно чувствовал себя среди блестящих придворных и стоял в стороне, наблюдая за своим братом и смеющейся Мэдлин с насмешливым и загадочным блеском в глазах.
Когда музыка закончилась, Элис увидела, что Элизабет спустилась с помоста и теперь направляется к ним под руку с графом Линкольном. Королева улыбалась в ответ на слова графа, и стоявший рядом с Элис король усмехнулся. Она удивленно посмотрела на него.
— Уверен, Линкольн пытается отбить у меня жену. Мне придется решительно поговорить с ним, — сказал король.
Элис подхватила:
— Он не хотел ничего дурного, ваше величество. Он просто…
— Не волнуйтесь так, мадам, — с кривой улыбкой ответил Генрих. — Я шучу. Граф имеет способность никогда не говорить и не делать ничего, за что его можно порицать. Я прекрасно знаю, что мне нечего бояться — по крайней мере там, где дело касается моей жены.
Что-то в его голосе заставило Элис внимательнее взглянуть на него, но по выражению его лица она ничего не поняла.
Почувствовав прикосновение к своей руке Николаса, она оглянулась.
— Я пришел за своей женой, если вы простите меня, ваше величество. Становится поздно, а она, пожалуй, слишком много развлекалась. С вашего позволения мы бы хотели удалиться.
Веселые искорки снова появились в глазах короля. — Я позволю вам делать вид, что вы беспокоитесь о здоровье такой цветущей дамы, сэр, потому что пришло время для удовольствий, и поэтому я охотно даю вам разрешение удалиться и… утешить ее.
Элис еще никогда не слышала, чтобы король отпускал пикантные замечания, и ей оставалось только поклониться, не подавая виду, что она поняла значение его слов. Но она почувствовала напряжение в голосе Николаса, и поэтому не удивилась, что, едва дождавшись, когда король отвернется, он схватил ее за руку и повел к лестнице. Однако по дороге он не сказал ничего, потому что замок все еще бодрствовал и все залы наполняли веселящиеся гости.
Оказавшись в спальне, Николас кивнул горничной, вскочившей с табурета в углу, и обратился к Элис:
— Джонет тоже скоро будет здесь, чтобы помочь вам снять наряды и приготовиться ко сну, но я хочу поговорить с вами до того, как вы уснете.
— Вы не останетесь? — в замешательстве спросила она.
— Я скоро вернусь.
По его интонации она поняла, что лучше не расспрашивать, и стояла, задумчиво глядя на закрывшуюся дверь, гадая, что могло так рассердить сэра Николаса. Горничная помогла ей снять украшения с головы, но, несмотря на слова Николаса, прошло довольно много времени, пока появилась Джонет. Элис собиралась поддразнить ее насчет танцев с Хью, но проглотила все слова, увидев, что Джонет просто вот-вот лопнет от новостей.
Отпустив горничную, Элис потребовала от Джонет сообщить, что случилось.
— Что-то явно вывело Николаса из себя.
— Это все наш Дэйви, госпожа! — Глаза Джонет светились от счастья. — Он подошел ко мне в зале, весь такой дерзкий, и при всех обнял. Он даже поклонился болвану Хью Гауэру, и вы не поверите, бесстыдник имел наглость попросить у Дэйви разрешения жениться на мне. Как гром среди ясного неба! Сказал, что не знает, когда представится другая возможность поговорить с ним. Элис улыбнулась:
— И что ответил Дэйви?
— Этот сумасброд сказал, что с радостью дает согласие, но до весны не сможет приехать на свадьбу.
— А что ответила ты?
— Ни слова. Меня так ошарашили, что я не знала, куда деваться. Они решили, что дело улажено, а потом Хью поцеловал меня, а я не могла ничего сказать. А Дэйви только смеялся да…
— Приведи сюда Дэйви, — приказала Элис. — Я хочу поговорить с ним, потому что, ручаюсь, у него есть вести от лорда Ловелла.
— О, он не настолько глуп, чтобы задерживаться, но он привез вам письмо. — Джонет сунула руку за корсаж, и Элис услышала шуршание бумаги, как вдруг суровый голос с порога заставил их обеих вздрогнуть.
— Я возьму письмо, с вашего позволения, — приказал сэр Николас.
Глава 21
Наступила абсолютная тишина, и Элис пожалела, что она не из тех женщин, которые могут просто упасть в обморок при малейшем намеке на неприятности. Но, понимая, что Николас или оставит ее лежать, где она упала, или просто встряхнет как следует, чтобы привести в чувство и более основательно отругать, она наблюдала, как Джонет неохотно отдает ему письмо.
— Оставь нас, — приказал он, и Джонет молча вышла. Он не глядя сломал печать и бросил свирепый взгляд на Элис, прежде чем развернуть лист и начать читать.
Наблюдая за ним, она с удивлением увидела на его лице вместе с нарастающим гневом настоящий шок. Когда он закончил читать, его лицо побелело, и какое-то время он, казалось, не мог говорить. Потом краски опять появились на его лице, и Элис, не в силах больше выдерживать гнетущую тишину, спросила:
— Что он пишет? Я бы хотела знать.
К ее удивлению, он протянул ей письмо, потом повернулся, прошел к камину и стал смотреть на догорающий огонь. Зная, что он сдерживает свою ярость только большим усилием воли, она быстро просмотрела письмо. Ее руки дрожали так, что она едва могла разбирать буквы, но ей хватило всего одного взгляда, чтобы понять причину его ярости.
— О, как же характерно для него! — воскликнула она. — Называть меня Годивой и даже не подумать о последствиях! Но, Николас, это не то, что вы думаете, правда! Он назвал меня так, потому что ему нужно скрывать свою настоящую личность и мою, и он решил немного поддразнить меня.
— Вы не знаете, что я думаю, — возразил он, не оборачиваясь.
— Нет, знаю! Он видел меня обнаженной, поэтому и называет себя «неустрашимый любопытный Том».
— А он видел?
— Да, сэр, видел, — честно ответила она. — Он спас меня, Николас. Я не все сказала вам. Я расскажу все сейчас, если позволите.
— Разве недостаточно того, что вы были с ним обнаженной? — уточнил он.
— Честно говоря, сэр, все произошло из-за сэра Лайонела. Я говорила вам, что он хотел изнасиловать меня, и он бы осуществил свое желание, если бы Ловелл не убил его. Сэр Лайонел убил Роджера и собирался убить вас. Он хотел заполучить меня, Николас, ради Вулвестона. Когда он узнал его истинную ценность, он почувствовал себя обманутым и решил завоевать меня из-за земли, из-за богатства. Вы должны понимать его. Вы сами женились на мне по тем же причинам.
Последние слова вырвались у нес от отчаяния, необдуманно, и она тут же хотела забрать их обратно, когда увидела, каким напряженным стало его лицо.
— Судьба бросает кости, мадам. Нам остается только читать цифры и принимать наши победы или поражения. — Обидно, что ваш жребий оказался так тяжел, — с сожалением пожал он плечами.