Элис смотрела из окна в башне, как мужчины миновали высокие ворота и поехали дальше, вниз по склону холма на юг, и наконец скрылись из виду. В последний момент Николас обернулся, улыбнулся и помахал ей, уверяя своим жестом, что больше не сердится. У Элис вдруг защемило сердце, и ей страстно захотелось обнять свою дочь. Она поспешила к ребенку, по дороге стараясь совладать со своими чувствами. Николас уехал. Его могут убить. Когда она схватила Анну на руки, ее глаза наполнились слезами, и она ходила взад-вперед по детской, пока Мэдлин не нашла ее и не передала малышку няньке, которая стояла робко поодаль, не решаясь заговорить с расхаживающей Элис.
— Они обязательно вернутся, — заверила Мэдлин. — Хью поклялся Джонет, что ничего не случится ни с ним, ни с сэром Николасом, а Джонет говорит, что Хью никогда не лгал ей.
Элис справилась с собой и даже смогла улыбнуться.
— Никогда не лгал? Значит, она согласилась со всем, что он говорил о ней в Уолтеме?
Мэдлин тоже улыбнулась.
— Я не настолько глупа, чтобы спрашивать ее. А ты? Она, похоже, смирилась, что выйдет за Хью. Я не думала, что она все-таки согласится; однако она перестала говорить о нем плохо.
— Я думаю, она специально не подпускала к себе мужчин — может быть, из привязанности ко мне, — поведала Элис, — но Хью продолжал упорствовать, несмотря на ее острый язычок. И как ни странно, похоже, она действительно полюбила его.
— Мне ее чувства совсем не кажутся странными, — резко проговорила Мэдлин и отвернулась, делая вид, что занята помешиванием огня в очаге железной кочергой. — Некоторые женщины любят очень странных мужчин.
Элис не потребовала объяснений ее слов, но не удивилась, что Мэдлин стала даже менее вздорной, чем раньше. Опасность, окружавшая их, сделала ее покорнее, рассудительнее. Она, так же как и все остальные, беспокоилась о возвращении мужчин.
Элис видела, что Гуилим, в свою очередь, больше не игнорирует Мэдлин и даже не критикует ее. Теперь между ними установились добрые и мягкие отношения, а может, и гораздо более глубокие чувства.
Гуилим отправил людей охранять границы владений и, не довольствуясь только донесениями, сам часто выезжал проверить, как обстоят дела. Пришло известие, что мятежники продвигаются очень быстро. Они не пытались взять Йорк. Пройдя мимо города, они продвигались по Большой северной дороге, которая вела к Донкастеру. Гуилим усилил охрану.
Новости стали приходить с тревожащей частотой — сначала о столкновениях с бунтовщиками в Тэдкастере, затем в Стейнфорте, в опасной близости от Вулвестона. В этот вечер женщины собрались в покоях Элис. Весь день они почти не видели Гуилима, потому что он уехал рано утром встретиться со своими наблюдателями.
— Думаешь, они придут сюда, Элис? — спросила Мэдлин. — Ведь, возможно, лорд Ловелл все еще считает поместье Вулвестон верным делу Йорков.
— Нет, — решительно ответила Элис, зная, что, как и она сама, ее подруга больше беспокоится о том, что может случиться с Гуилимом и остальными мужчинами, если придут мятежники, чем о возможной опасности для женщин.
Элис тоже думала, что мятежники могут прийти, не столько потому, что Ловелл будет ожидать преданности Йоркам, сколько потому, что он может использовать Вулвестон как место сбора. Поступило сообщение, что верные королю войска бегут на юг от Трента, что мятежники контролируют Йоркшир и быстро продвигаются в Уорвикшир и Ноттингемшир. Элис не боялась Ловелла или Линкольна и уж тем более мальчика, которого они могли привезти с собой, но она не хотела видеть их в Вулвсстоне, не хотела, чтобы всадники топтали свежезасеянные поля или забивали для еды ягнят. Поэтому, когда в следующий четверг вечером она вошла в свою спальню и увидела Дэйви Хокинса, сидящего перед камином и разговаривающего со своей сестрой, она чуть не позвала стражу.
Он вскочил на ноги и поклонился:
— Простите меня, миледи. Я не хотел напугать вас.