— На рассвете? — Элис ужаснулась. — Мы не можем оставить ее!
— Хозяин сказал…
— Приведи его!
— Но…
— Не спорь, Йен. Приведи его. Немедленно. — Она сдернула с головы мокрое полотенце, и влажная масса волос упала на спину, доставая до бедер. Гордо подняв голову и отбросив назад мокрые пряди, она проговорила:
— Ты скажешь ему, что я ни шага не сделаю из палатки, пока не поговорю с ним. Если я умру от лихорадки, потому что не высушила волосы на солнце, вся вина ляжет на него.
Йен сразу же вышел, а Элис стала нетерпеливо ходить взад-вперед. Слезы она все выплакала. Слезами тут не поможешь. Ей нужно убедить сэра Николаса остаться.
Он пришел хмурый, явно в плохом настроении и сразу же резко отчитал ее:
— Что вам надо? Почему вы еще не вышли сушить волосы? Скоро солнце опустится, и вы не успеете.
Набрав в легкие побольше воздуха, она твердо заявила:
— Сэр Николас, Йен сказал мне о вашем решении уехать завтра. Я еще не совсем оправилась и в любом случае не могу оставить Джонет в таком состоянии.
Он стиснул зубы.
— Мы должны ехать. Король уже в Лондоне и ждет, что мои люди присоединятся к нему. Мы и так уже сильно задержались, а состояние вашего здоровья не позволит нам двигаться так быстро, как я бы хотел.
— Но мы не можем оставить ее! Кто будет за ней ухаживать?
— О ней позаботится знахарка. Мы не можем взять ее с собой, миледи. Она будет распространять заразу везде, где мы проедем.
— Я не поеду без нее, сэр Николас.
— Я уже объяснил, что у вас нет выбора. Король…
— Меня ни на грош не заботит ваш узурпатор Тюдор. Я люблю Джонет!
— Я могу принять во внимание ваши чувства, — возразил он строго, — но предупреждаю вас: выбирайте слова, когда говорите о короле.
— Почему? — воскликнула она, не в силах больше сдерживать слезы. — Вы казните меня за предательство, если я скажу, что ненавижу его?
— Нет, девочка, — произнес он уже мягче, — но ваша привычка слишком опасна, чтобы я мог позволить вам потакать ей.
— Не знаю, как вы сможете остановить меня! — Вытерев рукой глаза, чтобы хоть что-то видеть сквозь слезы, она яростно добавила:
— Я не позволю вам разлучить нас с Джонет!
За слезами она не заметила, как он подошел к ней и взял за плечи. Уверенная, что он хочет встряхнуть ее, она вся напряглась, но он не двигался. Долго стояли они в молчании. Элис ощущала тепло его рук на своих плечах, близость его большого тела. У нее перехватило горло, и слезы прекратились.
В тишине Элис чувствовала запах кожи его панциря и слышала приглушенные звуки снаружи, но скоро все стихло, и теперь она слышала только его дыхание. Его руки стали тверже. Она облизнула вдруг пересохшие губы, а ее руки сами по себе скользнули к его груди, где она почувствовала маленькие металлические пластинки под внешней поверхностью панциря. В памяти промелькнул Недди, объясняющий, почему пластинки располагаются по восходящей, а не наоборот — что-то насчет формы человеческой груди, но грудь сэра Николаса, такая твердая и слишком близкая под ее ладонями, манила и возбуждала. А он так и не двигался и ничего не говорил.
Элис украдкой взглянула в его лицо и удивилась, потому что сэр Николас смотрел на нее так, будто видел первый раз в жизни. Его губы приоткрылись, глаза, в неярком свете палатки похожие на темно-серые озера, потеряли свою суровость. Наверное, он просто не знает, что сказать, подумала Элис, но в тот же миг в глаза его вернулась жесткость. Сэр Николас сжал ее плечи и тут же отпустил.
— Нет смысла продолжать разговор, потому что я должен подчиняться приказам короля, так же как и вы — моим. Мистрис Хокинс останется здесь. Есть у нее родственники поблизости?
Элис чуть не сказала про Дэйви, но с сожалением вспомнила, что сэр Николас — враг и человек Тюдора, и прикусила язык.
— Сестра Мэри живет в Донкастере, кажется, — угрюмо ответила она.
— Тогда мы позаботимся, чтобы монахи из Ботри послали ей весточку, этого вполне достаточно. — И он вышел, оставив ее в смятении смотреть ему вслед.
Она знала, что сестра старше Джонет. Что, если она умерла? Что, если она переехала куда-то или просто не сможет приехать? И кто будет заботиться о Джонет, пока не приедет Мэри? Но Элис ничего не могла сделать. Она не имела власти над сэром Николасом — хотя в те несколько секунд он и проявил слабость, но слишком быстро пришел в себя.
Ей надо подумать. Сняв мокрый корсаж, она нашла простое красное шерстяное платье и, натянув его через голову, завязала шнурок на вороте. Поверх платья она надела яркий вышитый корсаж, зашнуровала и затянула на талии золотой тесьмой. В такой теплый день пояс и накидка ей не понадобились.