Глава 13
За «улицей красных фонарей», за кварталом развлечений, рядами стояли хмурые многоэтажки, которые еще не захлестнул прибой веселой жизни, уже долетали его брызги. Для большинства их обитателей единственным средством существования являлась сдача своей квартиры в наем — на месяц, на неделю, на сутки, на час. Те из них, кто в светлые времена успели получить садово-огородные участки, переехали в хибары, построенные на участках, другие — ютились в гаражах и сараях, переоборудованных под жилье, некоторые объединялись в кооперативы, по очереди или постоянно живя в одной из квартир, а другую или другие сдавая в наем. Процесс был настолько повальным, что милиция никак не контролировала его, стараясь не замечать, и даже самым ушлым фискалам не приходило в голову собирать здесь налог, а когда сюда приезжала какая-нибудь из компаний, чтобы отключить свет, газ или воду, то ее встречали дрекольем всем сообществом и не пускали дальше дальних подступов к трущобам. Здесь на паях снимал комнаты и углы разный люд, приехавший на заработки в квартал развлечений из разных концов страны — проститутки, посудомойки, воры, начинающие сутенеры и девочки из кабаре, здесь находили приют наркоманы и все любовники, которым не нашлось места в нумерах побогаче.
Здесь, в одной из однокомнатных клеток, на самом верху ободранной многоклеточной трущобы, на ободранном и продавленном диване, расположился обитатель башни со своей бледной подружкой. Комнату с обшарпанными обоями освещал торшер в стиле 60-х с прожженным оранжевым абажуром, в углу торчало бельмо неработающего телевизора, на стене — эстамп, улыбающийся космонавт на фоне ракеты с надписью «СССР».
Они нюхали кокаин, прямо с покоробленной поверхности журнального столика, больше похожего на разделочную доску — у девчонки не было даже зеркальца, у нее вообще ничего не было, кроме трусов, в которые она прятала деньги, и мятого платья на двух бретельках, чуть прикрывающего трусы. Она выглядела голой, незащищенной, как лист на ветру, как открытая ладонь ребенка и простой, как фарфоровая статуэтка советского производства, но ее ночному приятелю еще предстояло узнать о ней нечто пикантное.
Она вдохнула кокаин одной ноздрей — ногти у нее были без маникюра и коротко обрезаны, затем, тщательно собрав прилипшие к грязной фанере драгоценные кристаллики, втерла их в десны кончиком пальца — визави отметил, что зубы у нее кривые, но белые и крепкие.
— Аххрраны-Х-р-р-истовы, — сказала она неожиданно низким, вибрирующим голосом, от которого обитателя башни пробежал мороз вдоль хребта, вокруг ее тонких ноздрей проступили белые кольца, глаза распахнулись, на щеках вспыхнул румянец, и она легла набок, вдавив острый локоть в поддельную парчу дивана, — ложбинкой обозначилась маленькая грудь, едва прикрытая платьем, едва прикрытая платьем, обрисовалась линия бедра, изящная, как контур амфоры, ночной приятель, расширенными глазами, наблюдавший метаморфозу, потянулся к ее промежности, но она оттолкнула его руку.
— Зачем ты порезал тех пацанов?
— Чтобы они не зарезали меня.
— Они не собирались этого делать. Они хотели забрать «кокс», проследили, наверное, когда я покупала.
— Я не собираюсь отдавать шакалам свой кокаин и могу простить тебе, что ты их навела, но я не прощаю, когда меня называют пидором.
— Что? — Она улыбнулась.
— Ты не понимаешь русского языка? — Он расстегнул ширинку. — Так я тебе объясню.
Он дернул вверх подол ее платья.
Она схватила его за руку.
— У тебя что, есть презерватив?
— Не заговаривай мне зубы, у меня его нет, но я тебя, все равно трахну.
— Ты что, не понимаешь? — в ее голосе прозвучал гнев.
— Что? Ты боишься, что я заберу твои деньги? — Она молча повернулась к нему спиной.
— В чем дело? — он сильно хлопнул ее по заду. — Ты хочешь, чтобы я сделал тебе больно?
— Хочу. — Она приспустила трусы, обнажив ледяные белые ягодицы с горячим следом от его удара. Он хлопнул еще раз. Она дернулась и поджала колени к груди, комкая трусы в кулаки, зажатом между бедер. Затем, не отпуская руки, перевернулась на живот и развела ноги в стороны.
Такая манера поведения была ему знакома. Так делали женщины по всей Средней Азии, а Афганистане и Боснии, когда не хотели гневить Аллаха, принимая в себя сперму, не предназначенную для рождения потомства. Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись, хотя входы и находятся рядом. Но откуда здесь Восток? Ему еще предстояло узнать, что стрелка компаса взбесилась в этом мире, что ветер грядущего уже превратил ее в сумасшедший флюгер, сместив все ориентиры, он сам, не понимая этого, был сумасшедшим, бесовским существом, знаком Хаоса, начертанным на лбу мира.