— Неплохо для такой работы, пятьсот гривен.
— Из рук в руки?
— Точно.
— А когда он здесь появится?
— Шестнадцатого числа следующего месяца. В этом месяце он уже заплатил.
— Сколько вы здесь работаете?
— Два месяца.
— Как вы нашли эту работу?
— Объявление висело на въезде в промзону, я мимо хожу каждый день.
— Как зовут вашего сменщика?
— А зачем он мне? — усмехнулась девушка. — Меня Герта подменяет. Она бы и без меня справилась.
— А элеватор вы тоже охраняете? — Воронцов, медленно пошел в сторону кирпичной башки.
— Нет. Это просто развалина и не наша.
— Говорят, там горело что-то?
— Ничего такого я не видела, может, пацаны костер жгли. Они здесь лазят, вон дырку в заборе проделали.
— А что вы охраняете в офисе? — Воронцов сменил направление и не спеша пошел в сторону бетонной коробки, девушка спокойно шла рядом с ним.
— Да ничего, — она смешливо потерла нос. — Там пусто. Я прихожу сюда только замки проверять и собаку покормить.
— Можно посмотреть? — Воронцов заглянул в распахнутые двери, черная Герта не двинулась с места.
— Конечно. Проходите. — И Воронцов шагнул в темный дверной проем.
Они прошлись по двум этажам здания, и Воронцов заглянул в каждую комнату, девушка открывала стальные ставни, чтобы впустить свет, здесь были кое-какие остатки безликой канцелярской мебели, в одном из кабинетов на застеленном газетой столе стоял термос, чашка, дешевенький транзистор, лежала какая-то снедь в полиэтиленовом пакете — и все. Не было никаких признаков того, что здесь обитают постоянно, не было запаха, не было запаха медикаментов. И задав еще с десяток малозначительных вопросов, вежливо улыбаясь, Воронцов покинул логово зверя.
Зверь не мог видеть его, зверь не мог подняться с одра своих мучений, но слышал, скрипел зубами и задыхался от ненависти и бессилия в потайной комнате, за стеной из стальных стеллажей.
Глава 24
Июнь начался адской жарой. Риккерт говорил, что не помнит такой жары уже лет десять, но Воронцов, который был младше Риккерта на пять месяцев, не помнил такой жары вообще.
В последнюю пару недель, в его жизни присутствовало странное затишье, как в центре циклона. Как будто время, ускорявшее темп, вдруг ударилось о стеклянную стенку, которой эта пара недель была отделена от предыдущей жизни. Ничего не происходило. Воронцов исправно ходил на работу и выполнял свои функция человека и гражданина, у него даже наладилось нечто вроде быта с его молчаливой насельницей, но чувствовал он себя так, как будто двигался в прозрачном глицерине, как будто долго гнал машину на большой скорости и вдруг остановился. Тишина. Легкий звон в ушах. Ощущение отсутствующего времени.
Он продолжал вяло соблюдать меры безопасности, но ему уже было как-то, все равно. Трое суток подряд после посещения «Плюса» он по несколько часов вел наблюдение за территорией, но не отметил ничего необычного, девушка приходила и уходила, кормила собаку, делала какие-то мелкие дела, пела иногда. Он не стал вести ее до дома, потому что в этом случае слежка стала бы неподъемной, тогда следовало устанавливать наблюдение и за ее адресом, и за всеми, кто посещал этот адрес, и за всеми ее передвижениями по городу. Воронцов чувствовал, что где-то допустил прокол. Какое-то звено выпало из цепи рассуждений, он перестал понимать ситуацию. Тогда он принял ее такой, какой она была, — неподъемной для одного человека и опустил руки, не поворачиваясь к ней спиной. Он не знал, что звено не выпало, а добавилось, что цепь разветвилась, и змея стала двухголовой. У него была только одна голова, которая часто болела и нередко бывала пьяной, он плюнул, зарядил оба пистолета патронами с распиленной крестом пулей и перестал без толку размахивать кулаками.
Теперь он сидел, спасаясь от жары, на опорном пункте под вяло гоняющими мух лопастями канцелярского вентилятора и тупо смотрел в зрачок своего «Макарова», на столе стояли две пустые и одна полупустая бутылка пива, под столом — початая бутылка водки. Вдоволь насмотревшись, он засунул пистолет в кобуру и отхлебнул пива. Задушен-но проблеял мобильник в его потном кармане.
— Ты, конечно, забыл, что у меня сегодня день рождения? — сказала Илона.
— Конечно, я помню, — уверенно ответил Воронцов, хотя, конечно, забыл.
— Ты когда кончаешь?
— С самого утра и уже много раз.
— Когда ты заканчиваешь работу, Воронцов?
— Я уже давно не работаю вообще, дорогая.
— Тогда приходи прямо сейчас.
— Будет кто-нибудь еще?
— Кто-нибудь еще уже были вчера. Сегодня я жду тебя.