Нюра выслушивала философские рассуждения Симы и чувствовала себя «не в своей тарелке»: ведь, и она долгие годы, в безнадеге, жила… — и смерть младшей сестренки Людмилы не несла ей послабления: благодаря доброй воле Галины Юрьевны, ее семья, нынче, живет в достатке!
— Сима, я и не знала, что ты, философ у нас…, но верь… — и на тебя снизойдет благодать Могущественного… Пойдем на кухню, я накрыла нам… Давно мы не виделись! — и Нюра, обняв Симу за плечи, повела ее за собой…
Глава 2. Сладость любви… и горечь нелюбви…
Уютная квартира покойного Семена стала местом встречи Прохора Петровича и Ульяны — по средам: в этот день сельский магазин закрыт на выходной… Правда и то, что этот выходной… не отменял их любовных встреч в подсобном помещении и в любой другой день недели… — между делом…
Первое время, пожелания Прохора Петровича ввергали в некое недоумение Ульяну…: спрашивается, зачем ей нужно было, голой, ползать по полу, а следом, чуть ли не дышал ей в задницу Прохор Петрович… И все эти игры с секс-прибамбасами… — это такая стыдная приятность!!! Но, потом, Ульяна, весьма кстати, припомнила народное изречение: «что естественно, то не безобразно…» — и ее природная девичья стыдливость смолкла, уступив чувству блаженства! Да, и, что такого…, если человек, возможно, насмотрелся порнографических фильмов и вознамерился, в реальности, осуществить приглянувшееся… Фантазер, этот Прохор Петрович… — вот Ленчик моложе его лет, этак, на тридцать…, но Леню интересует, исключительно, спортивный канал… — и, желательно, его просматривать с бутылкой пива, в руке… — еще, чтобы его вовремя и вкусно кормили… — занятие сексом у него на последнем месте… У Ульяны, с недавних пор, не осталось никакой неприязни к Верке: она, ныне, жалеет свою бывшую соперницу — это, ведь, озвереть можно, от неудовлетворенности постоянной … — с этаким-то мужем!!! Одно слово… — бедняжка, эта Верка…: молодость, а с ней и жизнь, проходит мимо нее!!!
Теперь, Ульяна ощущает себя красивой женщиной: ей, непрестанно, делает комплименты Прохор Петрович и, в доказательство…, неизменно, одаривает ее подарками: красивыми и дорогими гарнитурами нижнего белья, наборами шелкового постельного белья, французскими духами, импортной косметикой, ценными ювелирными украшениями…, а еще и черной икрой, шоколадом и элитным коньяком… Коньяк, для расширения сосудов, по рюмочке в день, принимают ее родители и тетя Акулина… — а ей приятна забота и внимание Прохора Петровича… Вот Леня, даже, полевого цветочка ей не подарил ни разу! И, самое главное — негласно, Прохор Петрович внес, за Ульяну, в кассу магазина пресловутые девяносто тысяч рублей… — и избавил ее от унизительного разбирательства с бухгалтером-ревизором…
В личной жизни у Прохора Петровича, как говориться — «тишь, гладь, да Божья благодать», но непонятные дела стали происходить с его старшим сыном Потапом… — и, хорошо, что милая Ульяна, вовремя, предупредила его…
— Прохор Петрович, мне, кажется, вам нужно об этом знать: в наш магазин, сегодня…, наведалась беспутная Марго — та, что из соседнего села… Эта женщина наговорила, нечто, гадкого… вашей снохе Лиде… — та, бедняжка, даже, в магазин заходить не стала, так и ушла ни с чем, вся бледная, как полотно…! — увидев крайнюю степень озабоченности в глазах милой Ули — Прохор Петрович поменял свои планы — уединяться, с Ульяной, в подсобке не стал, а запрыгнул в свою машину и погнал, в сторону соседнего села…
Безмятежный Потап вернулся домой, а дома жена, зареванная, сидит и обеда на плите нет… — но, вместо обеда, Потапа дожидались родственнички жены: ее родители — Фрол и Надежда, а также два брата — Артем и Андрей…
При виде Лидиной родни, у Потапа испортилось настроение: послал же Бог таких непростых и прижимистых родственников…?!!! С самой свадьбы Потапа и Лиды — и, потом, долгие годы их молодая семья выживала, благодаря своему огородику и продуктовым подаяниям более обеспеченной родни: родители Потапа сами, едва, сводили концы с концами — помочь не могли…
— По какому поводу, объявлен сбор в моем доме?! — поинтересовался обеспокоенный Потап.
Его тесть Фрол: красивый, степенный и статный, и вечно смурной мужчина, поднял на Потапа свой, «тяжелый» взгляд и произнес, с угрозой: