— Ты, что это зятек удумал??? Пока был «гол, как сокол», тебя устраивала моя дочка, а, ныне, копейка в кармане зашевелилась…, так моя Лидочка и нехороша, для тебя, стала?! Другую нашел: шалаву???
Потап, теперь, был не намерен, выслушивать проповеди… — он, грубо, прервал Фрола:
— Дорогой тестюшка, а вы, очевидно, надеялись, что всю жизнь будите мной помыкать?! Подсчитайте еще, сколько вашего мяса я съел, за то время, пока живу с вашей Лидой!!! Я заплачу вам!!! Да, я устал от вашей дочери: у нее одни деньги на уме!!! — Потап, нервно, прошелся по комнате…
Его жена Лида, вновь, залилась слезами и тихо промолвила:
— А ты, о деньгах вовсе не думаешь!?? Да?! То-то, я целую неделю не могу выпросить у тебя, на расход… — дети за школьные обеды задолжали, сахар и масло подсолнечное заканчиваются… Ты, устал от меня, а я устала, за эти годы, ходить на поклон к своим родителям…: нет, папу моего, лишний раз просить не надо, а вот мать… — пока не выскажет, какого ничтожного мужа я выбрала, под стать себе…, ни копейки не даст!!! Это я от тебя, куркуля, устала… — уходи к своей крале… и не возвращайся: я пойду работать в Агрохолдинг…, сама стану зарабатывать и детей своих растить… — и не придется мне выпрашивать милостыню и не у тебя, муженек, и не у тебя, мама… — похоже, это я всех объела…, словно бы я и не родная вам?!?! — Лида подняла на мужа свои глаза, омытые горестными слезами…, они сверкали, как два бриллианта, а на лице Лиды застыла такая боль… — сердце его защемило… — Потап, моментально, пожалел о своих, необдуманных словах…!!!
— Лидочка, дорогая доченька, ты, не обижайся на Надежду: она и в самом деле, для тебя, чужая…, но ты, мне дороже всего, на свете!!! Давно надо было тебе открыть правду: твоя мама была чудесной, но моя Василисушка умерла, едва тебе сровнялся месяц, от роду…!!! Мачеха, она мачеха и есть, но на меня положиться ты, можешь всегда!!! — Фрол сам, едва, сдерживал слезы, выслушивая горестные откровения дочки Лиды.
Тут в разговор вступил Прохор Петрович, он давно стоял в сторонке — а его никто и не приметил…:
— Ох, и паскудник ты, Потап: неделю назад я выдал вам, с Иваном, денег на расход…, а у тебя женка все ходит и побирается!!! Иди, иди к своей шалаве, но я уже навестил ее и сразу предупредил, и тебе скажу: бросишь свою семью — всего лишишься… — и машины, и наследства, и красивых шмоток, и часов, за двадцать три тысячи долларов… — все отберу у тебя, для наследников твоих — сына Илюши и дочки Арины…!!! А, тебе, как выяснилось, деньги «не нужны»… — сам заработаешь себе на мясо — и не станешь, более, «давиться» подношениями тестя Фрола… — вот и славно!!! А ты, Лидочка, не плачь так жалобно…: не придется тебе горбатится, в одиночку детей растить… — мы, с Нюрой, позаботимся и о тебе, и о детях!!! А ты, кобелина, проваливай, только, я не уверен, что без денег ты, нужен ей: она так обматерила меня…, когда я сообщил ей, что лишаю тебя наследства!!!
Обескураженный Потап, после сказанного Прохором Петровичем, не сразу обрел дар речи:
— Позвольте, узнать, а куда вы, все время выпроваживаете меня?! Кого это ты, папаня, предупредил?! Меня ты, тоже предупредил…, теперь, самое время назвать имя…той, к кому вы, меня посылаете???!
— Надо же, он не знает, а эта, известная на всю округу, «львица» Марго сообщила мне…, что ждет ребенка от тебя…?! — тихо промолвила Лида и, вновь, беззвучно заплакала.
Потап больше не мог выносить ее слез — сел рядом с Лидой и, насильно, прижал ее к себе:
— И ты, поверила этой чувырле??! Поверила, что я брошу тебя и своих детей… — и пойду к ней, чтобы воспитывать троих ее детей, рожденных от разных мужиков?!?! Это себя не уважать…, чтобы решиться на такое!!! Забеременеть от меня, она никак не могла: прошел я, мимо нее пару раз, ну, может, и выдохнул в ее сторону…, так люди не размножаются опылением, как цветочки… — Потап говорил убедительно… — и Лида поверила словам мужа…
— Она не беременна…, а вот я… — да!!! — сообщила Лида, при всех…, и вытерла слезы рукой.
— Так это замечательная новость!!! Дайка, сношенька: я обниму тебя!!! — после Прохора Петровича — Лиду крепко обнял и ее отец — Фрол…, а, потом, он направился к выходу, за ним потянулись и его близкие…
Уже на улице, Андрей, младший сын, поинтересовался у своей мрачной матери:
— Это как же, мама: Лидка — самое дорогое, для папы…, а мы, а его внуки???! — но Надежда оставила его вопрос без ответа, она, лишь, тяжко вздохнула.
Сам Фрол, по обыкновению, скрылся в сарае, где он держал корову и свиней. Где-то, через час, он навестил свою дочь, вновь: на сей раз, в руках он держал, обгоревший по краям, альбом с фотографиями… Когда-то, его Фрол вытащил из печки — это Надежда возжаждала, сжечь в печи прошлое… мужа!