Наверное, пауза, возникшая после появления Арсения, незнакомца ничуть не смущала. Мальчик шагнул к нему, но все же остановился.
— Вы не знаете, где мой дедушка? И где все ребята? Где Лерка?
Мужчина не ответил, даже не взглянул на мальчика, словно того вообще здесь не было, и Арсений решился:
— А вы кто? Вы дружите с моим дедом?
Возможно, по возрасту этот странный тип был ближе к деду, нежели к отцу Арсения, но мальчик сильно усомнился, что у деда могут быть такие друзья, спросить же как-то иначе не пришло ему в голову.
И снова мужчина в пальто не ответил, только… покосился на мальчика. Арсению почему-то захотелось подойти к нему, прикоснуться к руке, убедиться, что он здесь действительно не один. Противиться желанию, несмотря на какой-то внутренний протест, стало невмоготу, и мальчик шагнул к креслу.
— Дядя, а вы откуда к нам…
— Теперь ты знаешь, что никому нельзя верить.
Незнакомец с серебристой щетиной заговорил так неожиданно, что Арсений едва не вскрикнул. Он замер, боясь пошевелиться. А человек, перебивший его, продолжал:
— Никому. Теперь ты это знаешь, — в его тихом голосе было что-то шипящее, как будто где-то в горле у него притаилась змея, которая говорила вместе с хозяином. — Как можно верить кому-то, если тебя обманывают? Они ведь обманули тебя, эти дети, так мальчик?
Его голос гипнотизировал, Арсений даже задержал дыхание, чтобы лучше слышать странного незнакомца.
— Тебя обманули не только дети, но и та девочка, — добавил мужчина в пальто. — Тебе ведь нравится та девочка, так мальчик?
Арсений непроизвольно кивнул.
— Нравится, — констатировал незнакомец, не обратив внимания на ответ Арсения. — Но и она тебя обманула. Бросила тебя одного. Они все ушли, чтобы посмеяться над тобой, и она тоже ушла вместе со всеми. Они хотели, чтобы ты понял: они тебя не любят. И смеются над тобой. И та девочка тоже. Поэтому никому нельзя верить, никому. Запомни это, мальчик. И никогда не забывай. Ты не забудешь об этом, мальчик?
Арсений кивнул, как во сне. Или как под гипнозом.
— Умница, мальчик. Если ты запомнишь, как следует, что никому нельзя верить, никому и никогда, тогда ты…
— Но мой дедушка… — вырвалось у Арсения, словно его кто-то пихнул в бок.
— Не перебивай старших, мальчик! — осадил его Черное Пальто. — Тебя ведь учили, что перебивать старших нельзя?
Арсений захныкал. Он наконец-то осознал, что происходящее несет в себе зловещий оттенок, и никакой взрослый не станет учить ребенка тому, о чем толкует Черное Пальто.
Незнакомец посмотрел на него и чуть слышно прошептал:
— Подойди ко мне.
Арсений покачал головой, оставшись на месте, хотя захотелось попятиться от этого типа, выбежать прочь. Внезапно Черное Пальто привстал в кресле и протянул свою длинную руку, показавшуюся из-за широкого рукава вороньим крылом. Это произошло очень быстро, Арсений не успел отступить, а незнакомец уже схватил его за руку, крепко сжал запястье мальчика. И притянул его к себе.
— Ты хорошо запомнил, что никому нельзя верить, так мальчик? — прошипел незнакомец.
Арсений скривился. Не только от страха, но и от боли в руке.
— Отвечай, когда старшие спрашивают, — потребовал Черное Пальто. — Ты запомнил, что тебя все хотят обмануть?
Арсений заглянул незнакомцу в глаза, и весь зловещий шарм мужчины, весь этот Голливудский лоск плохого парня, который на самом деле просто очень крутой, и остальные всего лишь ему завидуют, все это впечатление испарилось. Даже серебристая щетина, самое приятное в мужчине, показалась на миг омерзительной и отталкивающей.
И все из-за глаз. Вернее из-за их выражения, из-за их глубинной сути. Понимание, кого Арсений увидел, длилось не дольше мгновения. Вряд ли за этот промежуток времени кто-то успел бы сказать «раз». Но это понимание усилило страх, подействовало, как праща на камень.
Арсений заорал, пытаясь вырваться. Он смутно слышал, как Черное Пальто что-то говорил ему о том, что дети должны слушаться старших. Арсений рванул руку и… вырвался, повалившись к самой двери. Вскочил, выбежал в сени, секунду-другую не мог открыть входную дверь, затем это получилось. Мальчик выбежал во двор, по-прежнему крича, помчался за дом, к огороду.
И, выскочив с заднего двора к столику, едва не столкнулся с лопоухим «водилой». Лопоухий вскрикнул, шарахнувшись в сторону, зацепился за собственную ногу и упал.
Крик Арсения оборвался, и он увидел, что к нему бегут дети, показывают на него, что-то кричат. А с ними — дед. Любимый дед тоже был здесь, правда, его лицо было странным, испуганным что ли? Арсений никогда не видел у деда такое выражение лица.