Я бы сказала, что Влад ведёт себя эгоистично. Конечно, у него много денег, и он сможет содержать нас обоих, и мне не придётся работать, но разве это правильно? Я не хочу жить затворницей — мне нужен коллектив.
— Не думаю, что моей маме понравится, если я уйду из профессии, — нарушила я молчание.
Влад молчит. Я жду, когда он скажет, хоть что-нибудь.
— А знаешь, что я думаю? Твоё тело идеально, — неожиданно сменил тему Влад и повернулся ко мне лицом, подперев рукой подбородок. Он так жадно разглядывает меня, что я, конечно, краснею под его жадным взглядом. — Гибкое, изящное, сияющее. — Ого! Это приятно слышать. — Удивительные формы. Живот словно шёлковый, плавно стремится к изгибу бёдер. — Влад нежно провёл рукой по моему животику и дальше к моему сокровенному местечку. — А тут… — О боже, я вся в его власти. — Бесконечно
чуткое к прикосновениям, обожаемое мной тайное местечко.
— Серьёзно? — попыталась я всё обратить в шутку.
А Влад не щадит меня, поглаживает моё тело, пощипывает, растирает и вдруг повернув меня на бок звонко шлёпнул по попе. От неожиданности я вскрикнула, но уже через мгновение поняла, что мне это понравилось.
— Надеюсь, ты готова меня принять, — произносит он и вдавливает меня своим телом в матрас.
Вот так всегда — он подавляет меня, но готова ли я к повиновению.
— Пора выбираться отсюда, уже стемнело, — предложил Влад. Сейчас пойдём в дом.
— Твои родители дома? — Влад положительно кивнул. — Лучше останемся тут.
— Трусиха, — посмеиваясь, заметил он. — Значит, моё предложение переехать ко мне, отложено в долгий ящик? — Опять он вернулся к этому разговору. — Я не люблю ждать. И ещё догонять.
— А я не заморачиваюсь по этому поводу. Жду, когда нужно ждать тороплюсь, если нужно поспешить.
— Флегматик, — улыбнувшись, заметил Влад.
— Так и есть, но это не имеет значения.
— А что имеет значение? — спросил Влад, глядя мне в глаза, а заодно и в самую душу.
— Ты и я. И то, что с нами будет.
Влад улыбнулся и положил руку мне на бедро, словно лев, охраняющий свою самку. Вот в этом он весь — властный, не терпящий соперничества.
— Может, тут останемся?
У меня слипаются глаза, и я уже около часа борюсь со сном.
— Да, конечно, поспи, — сказал Влад и погасил свет. — А я буду охранять твой сон.
Уснёт, я знаю. Ну, не оставит же он меня тут одну. В окошке-иллюминаторе темно, хоть глаз выколи. Я закрываю глаза и сразу проваливаюсь в сон. Мне хорошо и спокойно. Не хочу думать не о чём тревожном.
В бабушкином доме пахнет жжёной травой.
— Бабушка, что сгорело? — спросила я с порога.
— Дом «чистила», — ответила она и ушла в свою комнату.
Бабушка, время от времени, очищает дом, как она говорит «от скверны», жжёт чертополох или зверобой, но прежде делает влажную уборку, добавляя в воду соль. Глупость, конечно, но она уверена, что дом со временем вбирает негатив, от которого нужно избавляться. К слову, в городке эта процедура само собой разумеющееся.
Я ушла в свою комнату и до ужина не выходила. Лежала на кровати, вперев невидящий взгляд в экран телика. Думать не о чём не хотелось: боялась заблудиться в собственных мыслях и не найти выход. Я влюбилась, а это не входило в мои планы. Прежде, я не испытывала таких сильных чувств и не знаю, чего ждать теперь.
Спустя час я наполнила ванну и с удовольствием погрузилась в тёплую воду. Как мало нужно человеку для счастья — маленькая комнатка, наполненная паром с чудесным запахом чайной розы и в голове не осталось ни одной мысли. Я расслабилась и забылась — так приятно. Я слышу, как бабушка возится на кухне. Она обиделась, хоть меня и не было дома чуть меньше суток: я ушла в пятницу в шесть, а вернулась в субботу, в четыре часа дня. И она ещё не знает, что завтра Влад предложил мне провести вечер вместе на нейтральной полосе, и я знаю точно, что бабуля снова обидится. Может, стоит подумать о совместной жизни с Владом? Кто мне запретит.
Ох, нет, слишком рано. Эти его предупреждения о сужении моего личного пространства напугали меня, и теперь прежде чем я приму решение подумаю сто раз.
— Вылезай, красавица, — постучала в дверь бабушка. — Ужин стынет.
У бабушки добрый голос, значит, я прощена. Конечно, я поспешила к ней, хоть немного побудем вместе. Мы вместе коротали время, а теперь я оторвалась от дома и бабуле скучно в одиночестве.
— Завтра ты дома? — спросила она, ковыряясь вилкой в своей тарелке.
— До шести я свободна.
— Хорошо, — спокойно согласилась она. — Поможешь мне днём вещи в шкафу перебрать, а потом иди, гуляй, дело молодое.
Ну, слава богу, бабуля перестала дуться на меня.
— Конечно, помогу, — пообещала я.
— И не задерживайся, завтра, — заранее предупредила бабушка. — Тебе с утра на работу.
Точно. Работа. Как же я не хочу идти на работу. Влад прав, женщина должна сидеть дома, варить щи и воспитывать детей, и это залог крепкого брака.
— Тебя опять по сёлам определили?
— Нет, бабушка, я своё отъездила, теперь другую бригаду направили.
Всё утро следующего дня, мы с бабушкой разбирали её скарб. Боже, чего там только
нет, а в основном хлам, который требует срочной утилизации. Я спросила, зачем она хранит всё это, а бабуля, посмеиваясь, ответила, что выбросить жалко. Но пару ценных вещичек я всё-таки нашла и выпросила у бабушки: бронзовый подсвечник, который бабуле и дедуле подарили на бронзовую свадьбу и ещё серебряную чашу, соответственно подаренную на серебряную свадьбу, а вот до золотой свадьбы дед не дожил.
Я не помню деда, маленькая была. Бабушка говорила, что он любил меня и с гордостью выводил меня на прогулку. Он так и не узнал, что мама с папой развелись.
— Так я возьму эти вещи? — спросила я.
— Бери, не жалко, — сказала бабуля. — Только береги, не выбрасывай.
— Да кто же такое выбросит, бабушка. Это ведь раритет.
— Говори по-русски, — выругалась она. — Страх как не люблю, когда подражают заморским врагам. Пусть они нам подражают.
У бабушки свой взгляд на жизнь и не мне её переубеждать.
Часть вторая
На лесные тропы тонким слоем лёг снег. Это ещё не тот снег, который холодом обжигает лапы, завтра от него не останется и следа. В здешних местах снег, раньше декабря не ложится на землю. Лунный свет освещает лесные тропы, что значительно облегчает бег. Что-то случилось, иначе он не стал бы их беспокоить посреди ночи. От логова до места сбора не близкий путь, а ещё нужно обогнуть заповедник, чтобы не нарваться на неприятности. В заповеднике всего-то пара волков, но они стоят десятка из стаи, с ними лучше не шутить и границы их владений лучше не нарушать.
«Вожак злой, значит, дело серьёзное», — передал мысль крупный Бета-самец, возглавляющий стаю. — Поспешим, он ждёт нас уже более часа».
Стая прибавила ход. Бежать по скользкому снегу, который лёг поверх свежей опавшей листвы, тяжело, но разве объяснишь вожаку.
«Мы на месте», — передал стае мысль самец-бета.
Вожак стоял на холме и поджидал стаю. Дальше нельзя терпеть, потому что ситуация выходит из-под контроля. Волки из заповедника не только контролируют свои владения, но и посягают на контроль всего леса. До сих пор они жили в мире, но что-то изменилось и теперь боя не избежать.
«Люди больше не могут контролировать волков, хоть прежде, мы были спокойны на этот счёт. Нам придётся дать бой. Вчера и в прошлые дни я, мною замечены следы чужаков вокруг логова — это недопустимо. Кто вчера оставался на дежурстве?»
«Я», — несмело послал мысль мелкий волчонок с обрубленным наполовину хвостом. В прошлом году, волчонок вышел в город и забрался в сарай к бабке Наталье. А той понадобилось что-то, и она как раз вышла на подворье. Увидела волка и ну орать. Бедолага метнулся в подворотню, да и застрял, тут-то его и настигла кара в образе Петровича с топором. Муж выскочил на крик жены и успел наказать нарушителя. От боли волчонок сиганул, что есть мочи, шкуру подрал и хвоста наполовину лишился, успел-таки взметнуть топор Петрович. Раны зажили, а в стае в шутку волчонка прозвали «подранком».