— Доживёте, тётка Устинья. Вы, вон, какая бодрая, вам не дашь сотню лет, и я не кривлю душой.
Тётка Устинья покачала головой и протянула мне тёмный мешочек на тесёмочке.
— На вот, возьми, может, сбережёшься. Но мой совет, ехала бы ты домой.
— Нет, тётка Устинья, не уеду я. От судьбы не уйдёшь и от себя не убежишь.
— И то верно, — согласилась она. — Вот и мать твоя увезла тебя, прятала от судьбы, а ты всё равно вернулась.
— Мама из-за меня уехала?
Вот оно что, значит, мои родители из-за меня расстались? Кто же посоветовал маме уехать, не Устинья ли?
— Из-за тебя, из-за кого же ещё, — строго произнесла Устинья. — Ты, девка, всю жизнь по краю ходишь, то твоя судьба.
— Считаете, что мне лучше вернуться в Тамбов?
Я начинаю терять самообладание, потому что старуха совсем запугала меня. Говорит намёками и ничего конкретного так и не сказала. А я ведь за советом к ней пришла.
— Сама думай, — отмахнулась тётка Устинья.
Если бы мне угрожала реальная опасность, ведьма сказала бы, а так сложилось впечатление, что ей не нравится моя связь с Владом. Не так-то просто войти к тётке в доверие, а я рассчитывала на разговор по душам. И всё-таки я попробую, может, разоткровенничается ведьма.
— Вы помните свою племянницу, Полину? — без лишних церемоний спросила я.
— Помню, как не помнить, — садясь за стол, ответила Устинья. — А тебе, что за дело до неё?
О, нас многое связывает с Полиной, например, Влад, её сын.
— Слышала, что она к вам жить приезжала, да не прижилась — через полгода уехала. Вы её выгнали? — бесцеремонно поинтересовалась я.
— Бог с тобой, — отмахнулась Устинья. — Разве я ей указ? Она и мать свою не почитала, а уж меня и подавно. Своенравная девка была, задиристая.
— Люди говорят, что Полина не одна приезжала? — осмелилась спросить я.
— Вижу, тебе всё известно, — вздохнув, сказала Устинья. — Ребёночка она родила, да
только отказалась от него. Люди пришлые ко времени подоспели, да ребёночка того и забрали. Уж я горевала и ругала Полинку, что кровь родную от себя оторвала, а она всё плакала, плакала, а потом в Сибирь вернулась.
— А вы не знаете, где теперь тот ребёнок?
— Кто? — переспросила тётка.
— Ну, ребёночек Полинин, — объяснила я.
— Не знаю. Нет, не знаю. Он почитай уже мужчина зрелый, как узнать, даже если и встречу где.
В принципе она права. Родственные связи теряются, если люди не общаются долгое время. Только вот на счёт зрелости, ведьма погорячилась — Владу всего двадцать семь лет.
— А если бы ему ваша помощь понадобилась, помогли бы вы ему?
— А чего не помочь, я всем помогаю.
Понятно — никаких кровных чувств не осталось. Пришла я даром к ведьме. Хотя, она сказала, что всем помогает, значит, я могу обратиться к ней за помощью. Но не теперь. Приду после Рождественских праздников.
— Ты с кавалером осторожней будь, связь с ним бедой может для тебя обернуться, — предупредила ведьма. — Парень, сам себе на уме.
— Тётка Устинья, не ругайте его, нет на нём никакой вины, — вступилась я за Влада.
— Вот и мать твоя всё упиралась, защищала мужа своего. Эх, кабы она послушала меня тогда.
Тётка Устинья покачала головой.
— Так ведь она послушала вас, уехала, — возмутилась я.
— Я не велела ей мужа оставлять, а вместе вы должны были уехать. Она и семью растрепала и тебя не сберегла. Уж и не знаю, что делать с тобой.
— Не надо ничего делать со мной, — поднимаясь из-за стола, сказала я. — От судьбы не уйдёшь…
— Не уйдёшь, это верно, но пробовать не грех, — в горечах произнесла старуха.
— Не хочу, — ответила я ей и вышла из дома.
У калитки старуха меня окликнула.
— Оберег-то возьми, тебе без него никак нельзя. И запомни, теперь ты у самой пропасти стоишь. Не споткнись.
Я вернулась и забрала тёмный мешочек, наполненный не то крупой, не то сахаром, а может, там вообще песок. Положила мешочек в сумочку и вышла за калитку.
Не знаю, куда идти. К Владу не хочу пока, тётка Устинья сильно меня напугала. Странно, что она и словом не обмолвилась про оборотней. Она не поняла, что мне всё известно. Что за ведьма, которая не чувствует оборотней? И Влада не признала, хоть и должна была.
Ведьма она настоящая и это очевидно. Всё видит, да не всё говорит.
Пойду к бабуле, она ждёт меня, наверное. А после уже и Влад заедет за мной. С ним спокойней, с ним я не думаю о плохом.
Глава двадцатая
— Виктория, вы гадаете под Рождество? — спросила Алиса Витальевна за ужином, который она устроила в честь дня рождения Игоря Всеволодовича: сегодня ему исполнилось пятьдесят три года. Они решили отметить событие тихо и в кругу семьи. Ольга ещё не вернулась, поэтому за столом нас четверо — я, Влад, Алиса Витальевна и собственно, сам именинник.
— Нет, ни разу не пробовала. А вы? Неужели гадали? — вскинув на неё удивлённый взгляд, спросила я. Мама мне рассказывала о святочных гаданиях. Во времена её молодости это было актуально для молодых девушек, но сейчас мир изменился — гадания ушли в Лету. Отдельные случаи, конечно, имеют место и к гадалкам девчонки обращаются, но я никогда не обращалась к сакральному миру с вопросами.
— Я и теперь не могу отказать себе в удовольствии, — призналась Алиса Витальевна. — А мир не изменился, нет, мы изменились, а он всё такой же разнообразный, многогранный и удивительно прекрасный. Надо просто относиться к нему с уважением, и он откроет тебе тайны, о которых люди, потерявшие веру, говорят, что этого не может быть, потому что быть не может. Человек возвеличил себя совершенно неоправданно, а между тем, нами правят неразгаданные тайны.
В этой семье всё пропитано магией, и они верят, впрочем, как и я. Да и как тут не поверишь, глупо отрицать очевидное. Я бы могла жить, как живут другие, воображая себя высокообразованным человеком, посмеиваясь в очередной раз, читая информацию с доказательством о существовании магии в природе, но судьба распорядилась иначе, устроив мне встречу с Владом.
— И что же? Вы пытались заглянуть в будущее? — поинтересовалась я.
— А вам разве не интересно узнать, что ждёт вас впереди?
Вся эта хиромантия меня никогда не интересовала, правда, только до известных событий не интересовала, теперь я взглянула на мир иначе, под другим углом, но гадать и пытаться узнать, что тебя ждёт, нет: я считаю так, чему быть, того не миновать.
— Подружки гадали, но я никогда не принимала участия, — призналась я. — Только наблюдала. Зачем знать, что будет завтра? Лучше подождать и удивиться новому дню.
— Разумно, — посмеиваясь, согласился со мной Игорь Всеволодович.
— А я гадаю, — сказала Алиса Витальевна. — И, знаете, посредством магии, я корректирую грядущие негативные ситуации.
— Ты ещё расскажи, как «корректировала ситуацию» перед экзаменами, когда Влад поступал в Университет.
— Да, я нагадала…
— Сегодня мой день и говорить мы будем только обо мне, — бесцеремонно, но в шутку, прекратил сторонние разговоры именинник.
— Но ведь сработало, — вдогонку сказала Алиса Витальевна.
— Наш сын не нуждался в магической помощи — ему помогли усидчивость и знания, которыми переполнена его голова.
— Мне нравится гадать и точка, — заявила Алиса Витальевна. — К примеру, я узнала о вас, Виктория, задолго до того, как вы познакомились с моим сыном.
— Правда? — удивилась я.
— Да, представьте себе. Я волновалась за сына и принялась гадать. Выпала нужная карта и я успокоилась. А через месяц Влад познакомился с вами, вот так.
— Мама, — попытался одёрнуть Влад Алису Витальевну.
— А что? Мне нужна помощница в хозяйстве. Сколько ещё мне одной ухаживать за двумя мужчинами? Да, милый мой, своим поведением ты заставил меня обратиться к гаданию,
узнать, что ждёт тебя впереди.
Мне нравятся Рождественские праздники, и я с удовольствием уплетаю рождественского гуся, но чтобы бегать по улице в лохмотьях и стучать в окна, выпрашивая угощения, или сидеть гадать при свечах — это, нет, увольте. Возможно, Алиса Витальевна сочинила эту историю с гаданием, но мне приятно, что я ей нравлюсь и, что она одобряет выбор сына.