Ведьма улыбнулась и стала наливать из кувшина молоко, сдабривая кашу. Затем ловким движением отрезала каждому по краюхе свежеиспечённого хлеба.
— Спасибо, — поблагодарил женщину гость и взял ложку.
Ели молча. Мальчишка поглядывал искоса на чужака и даже пару раз улыбнулся ему. Когда миски опустели, ведьма вытерла рот рукавом и обратилась к мужчине с вопросом.
— Рассказывай, с чем пришёл?
— Я знаю, где прячутся оборотни, а мальчик наделён силой, убивать их. Я мог бы выманивать псов, а твой сын уничтожал бы гадов.
— Хочешь избавить лес от оборотней? — хитро улыбнувшись, спросила ведьма.
— Так и есть, — ответил гость.
— Попробовать, конечно, не грешно, — сказала она. — Но если ты погибнешь, я ответ за твою смерть держать не буду, — предупредила колдунья. — Тогда мы уйдём. Мой сын — урлап — он в любом краю в цене.
— Урлап? Кто же он такой, урлап?
— Потомок древнего охотника, имя которого Урлап. Не тот, что охотится на дичь лесную, а тот, кто с оборотнями не мирится.
— Никогда не слыхивал о таком чуде, — ответил гость.
— Дочь знатного охотника, Цна была ведьмой. Так вот, она наложила заклятие на оборотней. И если они задумают родить дитя, так у них непременно родится «охотник» и станет грозой для них же, для оборотней. Урлап не потерпит рядом с собой магического зверя и обязательно убьёт его.
Селянин с интересом взглянул на мальчугана, а тот сидит себе на стульчике и мастерит что-то, постукивая камнем по деревяшке.
— А отец его кто? — поинтересовался гость.
— А он нам на что? Разве наш сын оставил бы его в живых. Сделал своё дело и ступай себе с миром.
— Так ведь ты не оборотень, — удивился гость.
— Я полукровка, — призналась ведьма. — Урлап и так родился, без поганой волчьей крови, которую я отказалась испить, для завершения ритуала перевоплощения.
Крутого нрава ведьма, хоть с виду и кажется тонкой, и изящной.
На следующее утро, они отправились в лес, оборотней искать. На главной тропе разделились — ведьма с сыном остались на тропе, а селянин ускакал на коне в глухой лес, чтобы оборотней привлечь и как раз вывести на мальца, который одним только взглядом может прикончить зверя.
Долго всадник плутал по чащам лесным, но оборотней не смог отыскать. Ушли звери. Урлап вынудил их покинуть лес.
Встретились мужчина с ведьмой и её сыном на тропе и обрадовались, что не пришлось им воевать.
Ведьме приглянулся молодой человек, конечно, она согласилась на его предложение стать ему верной женой. Он привёл ведьму в село и представил селянам, как свою жену. Ведьму не трогали, ибо все знали, что оборотней из леса прогнал мальчуган с огненно красным взглядом — её сын. Были у них и другие дети, но они уже не имели магической силы.
Тамбовские леса долго оставались под защитой урлапа, но мальчик вырос и пошёл своей дорогой — уехал в иные края, а со временем в лес вернулись оборотни.
Глава двадцать шестая
Я отрыла глаза. Не сразу поняла, где я и почему не дома. Скромное убранство комнаты в доме бабки Устиньи заставило напрячь мозг и подумать, как я могла оказаться в доме ведьмы. Последнее, что помню — пятна крови на заснеженной земле. И голоса…
Влад. Да, он звал меня.
— Очнулась? — прокряхтела тётка Устинья.
А я не нашла сил, чтобы ответить ей. Я словно окаменела — чувства покинули меня, а тело мне больше неподвластно.
— Не боись, скоро поднимешься, — успокоила меня Устинья. — Насилу отбила тебя. Отец твой настаивал, чтобы тебя отвезли в больницу, так я не позволила, разве они помогут тебе?
Почему? Мне нужна помощь, а эта старая ведьма подвергает меня опасности, занимаясь народным лечением. Меня укусил волк, а это чревато последствиями.
Я попыталась сказать ведьме, чтобы она немедленно вызвала доктора, но губы мои остались неподвижны, а голосовые связки предательски бездействуют — словно я онемела вдобавок к тому, что не могу пошевелиться даже.
— Нельзя тебе в больницу, милая. Никак нельзя. Вот, как поднимешься, тогда посмотрим, как тебе в мир выйти. Кабы волк укусил, это ещё ничего, а вот ежели оборотень, тут другое лечение нужно.
Какой бред она несёт. Подумать только, двадцать первый век, а мои родственники позволили колдунье лечить меня — неграмотной и старой женщине. А мама? Она ничего не знает, конечно. То есть, ей даже не сообщили о том, что на меня набросился волк. Если бы она знала, ни за что не оставила меня в избушке у ведьмы.
Чёрт, меня укусил оборотень, а значит, беды не миновать.
— Фиска каждый день приходит. Сидит часами у твоей постельки. Скоро придёт, вот обрадуется, что ты ожила.
Боже, что происходит? Они сговорились что ли? А Влад? Куда он смотрит?
— А Влад… теперь он первый враг твой.
Я взглянула на Устинью молящим взглядом, чтобы она объяснила мне, что случилось, и почему Влад отвернулся от меня.
— Так и есть, отвернулся. Теперь вы с ним первые враги.
Ничего себе! Это благодарность за то, что я приняла удар на себя?
Может, волк изуродовал моё тело, поэтому Влад отвернулся от меня. Мои ноги, руки — что со мной не так?
— Цела ты, не волнуйся. Шрамы остались, но не те, что в больнице — уродуют тело нитками, — выругалась тётка Устинья.
Выходит дело не в уродстве моём. Тогда что? И это называется «мы созданы друг для друга»? Вот гад, так я и знала, что он играет со мной. Я бросилась спасать его, прикрыв своим телом, а он решил, что если я так сильно его люблю, значит, он добился своего и я ему больше не интересна. А как ещё прикажете понимать его поступок?
— Говорила я тебе, по краю ходишь, а ты, вон как подвела себя.
Тётка Устинья одной рукой подхватила меня за плечи и приподняла, а другой поднесла кружку к моим губам. Напиток терпкий, я бы даже сказала, что он терпкий с примесью горечи. Меня тошнит, но старуха не отнимает кружку от моих губ, заставляет всё выпить.
— Авось справимся с тобой. Пей, милая, пей, не отказывайся от блага, — приговаривает ведьма. — Мой совет тебе, как встанешь на ноги, беги к матери, она первая твоя защитница.
Так и сделаю. Довольно с меня скитаний. Я уверена, что мама, не позволила бы старухе забрать меня к себе, и тем более поить сомнительным отваром.
— Не боись, пей, — не устаёт приговаривать Устинья. — Травы «умные» они помогут тебе. А матери твоей лучше не знать о твоих бедах. Зачем сердце материнское зря тревожить. Станет жалеть, себя изводить, что не послушалась меня. Говорила ведь ей, чтобы в Борки вы обе дорогу забыли, ан нет, видать, чему быть того не миновать.
Странное дело, если ведьма знала, что со мной такая беда приключится, почему не предупредила меня заранее? Я ведь к ней обращалась за помощью.
— Эх, знать бы, где упасть, соломки бы подстелила, — сказала Устинья и поставила пустую кружку на стол. Она уложила меня обратно на подушку и поправила одеяло. — Если бы я могла знать, а то вижу, что ты у края, а что ждёт тебя, не разобрала. Не все карты судьба открывает перед нами.
Теперь понятно. А мне нужно было послушать старого человека, тем более что она ведьма. Видно, что тётка зла мне не желает. Вот только поправлюсь и в Тамбов в первый же день уеду. Больше мне здесь нечего ждать. Стану радоваться, что осталась жива, а Влад найдёт себе ещё одну дурочку, которая доверившись ему, окажется «на краю», как это случилось со мной.
И всё равно не пойму, почему Устинья забрала меня к себе. Что-то ведь не так со мной, верно?
— Теперь не осуди, но на ночь я тебе снадобье сонное стану давать, — предупредила тётка. Случись чего, так я с тобой не совладаю — сбежишь и ищи потом тебя.
Как же я сбегу, вот глупая баба, я же не ходячая.
— А, ежели и случится чего, очнёшься на воле, не пугайся. Первым делом обходи стороной «охотника». Он теперь злой стал, так и рыщет по лесу. А оборотни ушли из заповедника — опасно там стало.
Охотник? То есть, Влад? Чёрт, это случилось — «охотник» проснулся в нём.