Затем, когда многие уже решили, что видят развязку трагической пьесы, разыгравшейся этой ночью, тень агонизирующего фэйри сморщилась и задрожала. Едкий запах серы предшествовал величественному явлению ученика Аластора, палача Межбрежья. Нарушив собственноручно подписанный сговор, Маспалио бросил вызов Бездне. Подобное оскорбление заслуживало немедленного ответа, исключительного, показательного наказания, выходящего за рамки полномочий Фейерверщика. Срочно созванные Хаагенти многочисленные Высшие Дьяволы объединили свои усилия, чтобы позволить одному из них воплотиться на поверхности земли.
Перламутровая кожа, грудь, покрытая шрамами, складывающимися в дьявольские арабески, символы преисподней — ученик Аластора встал во весь свой гигантский рост и навис над Двойником. Остатки Тени плавали вокруг его тела, покрывая его темным саваном. Лапы с железными когтями обвились вокруг фэйри и грубо выдернули невысокого человечка из зубов саланистр.
Обезумевшие от страха гости отпрянули. Двойник потерял сознание — ниже колен его ноги были оторваны. Когти демона впились в бесчувственное тело, вливая в вены жертвы черную кровь, которая не давала фэйри умереть. Он должен жить, чтобы предстать перед Аластаром, перед своим будущим палачом.
Демон-ученик обвел грозным взглядом притихшую толпу, прижал Двойника к груди и растворился в ближайшей тени.
Я не испытывал ни малейшего желания бежать. Мысль о том, что я скоро умру, вызвала у меня странное облегчение, твердую уверенность, что именно так все и должно закончиться.
С робкой улыбкой Фейерверщик попросил меня проследовать за ним, он смотрел на меня взглядом перепуганного, провинившегося подростка. Облаченный в темную поношенную рубаху и стоптанные сапоги, этот парень нисколько не походил на того палача, который являлся в моих страшных снах. Угловатые черты лица, тонкие черные волосы и взъерошенный вид, а главное, нерешительное поведение невольно наводили на мысль о студенте, бредущем в обществе строго профессора.
Вокруг нас царила странная атмосфера. Слуги укрылись в подсобных помещениях. От банкета остались лишь перевернутые столы да стулья, валяющиеся по всему саду. Потрясенные гости без дела слонялись по окрестностям, разбивались на группы и тихо беседовали. Я очень хотел верить, что Лацци смог сбежать после того, как активировал эргастул.
Где-то далеко, у фонтана, там, где должен был произносить свою речь Каэзарим, раздался истошный крик. Казалось, Фейерверщик не обратил на него ни малейшего внимания и продолжал легонько подталкивать меня по направлению к центральным воротам, которые мы миновали в полном молчании.
Справа от себя я заметил нескольких минотавров, окруживших горстку людей, стоящих на коленях и положивших руки на затылок. Это были выжившие воры, которые с горечью смотрели на трупы товарищей, сложенные в кучу у стены. Я не испытывал к ним никакой жалости. Им будет много труднее пережить стыд за предательство Абима, нежели долгое заключение в подземной тюрьме Дворца Стали.
Фейерверщик остановился перед гондолой и указал рукой на ракеты, покоящиеся ровными рядами в ящиках, устланных соломой. Он прыгнул в лодку, затем взял одну ракету и осторожно протянул ее мне.
— Все они лишь для тебя.
Сомнение закралось в душу. Этот парень обращался со мной так, как будто бы я был его сообщником. До сей поры я думал, что им управляет некий порок, что палач наслаждается происходящем и просто приглашает меня представить сцену собственной смерти. Но тон его голоса, так же как и растерянный взгляд, заинтриговали меня.
— Рассвет не за горами, — сказал я. — Мне хотелось бы увидеть, как солнце встает над Абимом.
Мой палач застыл, снова улыбнулся и поднял глаза к небу.
— Я тоже хочу увидеть рассвет, но нам надо спешить. Сначала я собираюсь проститься с ними со всеми. Устроить самый прекрасный фейерверк, который только возможно представить. Этот фейерверк, словно печать, скрепит наш союз… ознаменует нашу новую жизнь.
— Так, значит, ты больше не намерен меня убивать?
— Нет, — застенчиво пробормотал Фейерверщик.
— Но почему?
— У тебя есть дар.
— Дар?
— Я сразу понял это. У тебя дома.
Его глаза полыхнули безумным огнем. Он протянул мне руку.