На одно короткое мгновение я, не говоря ни слова, прижал ее к груди.
— Пойдем. — Она выскользнула из объятий и взяла меня за руку.
Подгоняемый беспокойством, я последовал за Эвельф и очутился в одной из тех небольших гостиных, которые она так любила: стены затянуты тяжелыми шелковыми гобеленами цвета охры, изобилие мебели мешает двигаться.
В комнате вместе с моим сводным братом Мезюмом находились еще двое незнакомых мужчин. Первый из них, тощий и длинный как жердь, утопал в складках широченного коричневого плаща. Он встретил меня косым взглядом и сдержанным кивком, после чего тут же потянулся к ящичку с письменными принадлежностями, примостившемуся у его ног. Второй, пониже ростом, расположился в массивном кресле, обитом красным шелком. Локти уютно покоятся на подлокотниках, руки чинно сложены на коленях. Голову неизвестного венчала маленькая металлическая шапочка, седая прямоугольная бородка служила продолжением подбородка, удлиняя лицо. По осанке сидящего и, прежде всего, по его взгляду я чуть было не решил, что передо мной — мэтр-наставник, однако затем понял, что не вижу на большом пальце его левой руки медного кольца, которое являлось отличительным знаком всех Странников.
— Мессир де Рошронд, мы ждали лишь вас. — Мужчина с письменными принадлежностями выдавил из себя дежурную улыбку.
Я небрежно махнул рукой в ответ и уселся на плетеный стул, предложенный сестрой. Кивком головы я поприветствовал Мезюма, завернувшегося в тяжелый горностаевый плащ. Мой сводный брат стоял у небольшого стрельчатого окна. В призрачном свете масляных светильников его черные глаза поблескивали, словно уголья. «Глаза ворона», — подумал я, и в это время Эвельф заговорила:
— Позволь представить тебе Пардьема. — Она указала на сидящего мужчину. — А это его помощник, эшевен Дезеад, — добавила сестра, представляя высокого, который уже разложил все письменные принадлежности.
Сейчас эшевен как раз обмакивал перо в зеленые лифанские чернила. Не поднимая глаз, он объявил:
— Пардьем и я находимся здесь по поручению вашего отца. Еще при жизни он потребовал, чтобы мы представили на ваше рассмотрение устное завещание, составленное его заботами и скрепленное печатью Серого Луча.
Я с трудом скрыл охватившее меня изумление. Словосочетание «Серый Луч» всегда было синонимом магии… Как могло случиться, что отец, не позволивший ни одному магу обосноваться в своих владениях, вдруг решил довериться заезжему колдуну? И это уж не говоря о том, что покойный барон относился с недоверием к любым формам завещания, особенно к тем, которые называли «устными». В моей памяти всплыли слова одного из мэтров-наставников. Он утверждал, что завещания подобного рода ловко узаконят вмешательство магов в дела королевства. Эшевен поднял глаза:
— Возможно, вы не знаете, что такое устное завещание? — сладким голосом осведомился он.
— Знаю, но чисто теоретически, — возразил я. — Мне никогда не доводилось присутствовать на демонстрациях подобного рода… Зато я твердо знаю: магического устного завещания надо бояться, словно чумы…
Дезеад скривил губы, в то время как Мезюм позволил себе короткий смешок.
— Я понимаю ваше недоверие, — вмешался Пардьем. — Но знайте, что ваш отец составил это завещание, будучи в здравом уме и твердой памяти. Мы здесь лишь для того, чтобы придать ему необходимую форму.
— Объяснитесь. — Наши взгляды скрестились.
— Мессир Рошронд, представьте себе это завещание в виде реки. А также вообразите подводные ключи и невидимые глазу струи, они-то и станут ответами на любые вопросы, которые вам вздумается задать. Вы можете безмятежно плыть по этой реке и позволить течению вынести вас к морю. Ничто и никто не способны заставить вас действовать. Но если уж ваш покойный отец взял на себя труд составить устное завещание, открыть свои тайны, я бы настоятельно рекомендовал вам вытащить спрятанные ответы на свет Божий. Не бойтесь, задавайте вопросы, спрашивайте, ищите беспокоящую вас истину. Храня молчание, вы рискуете пропустить нечто важное, позволить ускользнуть тому или иному распоряжению, факту, которые ваш отец предпочел передать в завуалированной форме. Речь идет об «игре вслепую», один неверный жест способен изменить ход всей жизни.
Пардьем замолчал. Я пытался найти хоть какое-то разумное объяснение разыгрывающемуся фарсу. Спрятанные ответы? В каком безумстве предлагает мне поучаствовать отец? Он умудряется преследовать меня, навязывать свою волю даже после смерти. Я поймал взгляд Эвельф. Сестра тоже выглядела обескураженной, но именно она нарушила тишину, повисшую в комнате: