— Ужасно душно, — сказал он.
— Вот именно, — согласился Носуорт. — Когда болят спина и ноги, чертовски сохнет во рту. Если во рту сухо, я уже знаю, что дело дрянь. Такое иногда бывает по два раза в неделю.
— Да, вам не позавидуешь.
— Я вижу, я утомил вас разговорами о своем здоровье. Что вы делаете сегодня вечером? Могли бы вместе поужинать, а потом сходить в кино. Хочу посмотреть «Она всегда говорила „да“».
— Я приглашен на ужин к миссис Рейс.
Носуорт покачал головой:
— О Боже. Что ж, желаю вам хорошо провести вечер.
Посыльный вернулся и вручил Этуотеру какую-то засаленную, вчетверо сложенную пачку бумаг. Как лицо подчиненное держался он от Этуотера на почтительном расстоянии. Этуотер взял бумаги.
— Что это?
— Джентльмен поручил передать это вам.
Этуотер развернул бумаги. Это был буклет с броским заглавием «Краткое вступление к трактату, являющемуся разъяснением и одновременно критическим исследованием ранее заключенных международных соглашений по унификации краниометрических и цефалометрических расчетов, а также некоторые инструкции и рекомендации по сбору более точной информации и пригодных образцов для антропометрических измерений, ведущихся на живых объектах для физической антропологии». Автор — Дж. Кратч, магистр естественных наук.
Этуотер молча передал брошюру Носуорту, решив, что чтение вслух займет больше времени. Носуорт мельком взглянул на брошюру и сказал:
— Теперь я вспоминаю: сей труд он впервые принес лет пять назад, когда Хинтли — это он с ним беседовал — еще был жив.
— Сумасшедший какой-то.
— О да. Безумец. Но времени у вас он много не отнимет, не беспокойтесь.
Этуотер положил книгу на стол, сунув между страниц обрывок промокательной бумаги, и вышел в соседнюю комнату.
Посетитель, человек лет шестидесяти, в макинтоше и в очень странного вида шляпе, стоял в дверях и тихо чему-то улыбался. Свой макинтош он, надо полагать, купил еще совсем молодым человеком и носил его всю жизнь, не снимая. У него были седые усы и крайне неопрятный вид.
— Чем могу служить? — спросил Этуотер.
— Служить? Мне?!
— Ну да, — сказал Этуотер, — служить вам, кому ж еще.
— А, ну да, конечно, конечно.
Поскольку в приемной был всего один стул, да и тот сломанный, оба продолжали стоять.
— О чем же вы хотели поговорить? — поинтересовался Этуотер.
Старик с белыми усами, он же мистер Кратч, отвернулся и как-то смущенно улыбнулся.
— Так, пустяки, — сказал он, помолчав.
После чего тихим, вкрадчивым голосом рассказал Этуотеру всю свою жизнь, дав понять, что такой человек, как он, мог бы принести музею немалую пользу. Интересно, подумал Этуотер, сколько времени будет продолжаться этот монолог. Он сумасшедший или это очередной доброхот-рационализатор? Этуотер не слушал старика, он знал, что тот будет повторять одно и то же бессчетное число раз. Пока Кратч вещал, Этуотер размышлял о том, что ничто так не способствует полету отвлеченной мысли, как монолог школьного учителя. Этуотер с головой погрузился в самоанализ; старик же, доктор Кратч, все говорил и говорил; казалось, он растворяется в собственных словах. Этуотеру начинало мерещиться, что и Кратч тоже присутствовал на вчерашней вечеринке… Наконец старик выдохся и замолчал.
— Как видите, — подытожил он, — профессиональных навыков у меня немало.
— К сожалению, одних профессиональных навыков недостаточно.
— Недостаточно?!
— Абсолютно недостаточно.
— Стало быть, вы думаете, что вам от меня мало проку?
— Боюсь, что немного. Разумеется, если вы соблаговолите оставить свой адрес…
— Я мог бы, если понадобится, проводить исследования в домашних условиях…
— Боюсь, в настоящее время в этом нет необходимости.
— Я бы хотел также, — сказал доктор Кратч, — поговорить с вами об образцах в комнате 16.
— Слушаю вас.
— Видите ли, сейчас я пишу книгу как раз на эту тему. Вы, разумеется, понимаете, о какой теме идет речь.
— Разумеется.
— Это одна из тех тем, которые требуют особой тщательности и, я бы сказал, деликатности.
— Пожалуй.
— Мне кажется, я мог бы этой работой заняться.
— На эту тему ведь есть классическая, общепризнанная работа.
— Моя работа явилась бы дополнением к общепризнанной.
Этуотер слегка качнулся, перед глазами у него на мгновение возникла и тут же исчезла какая-то решетка. Во рту пересохло. Сколько же времени это будет продолжаться? В ушах шумели голоса вчерашних гостей. А старик, продолжая думать о своем, сказал: