— …да… конечно, с удовольствием… да… да… нет, конечно нет… значит, во вторник… — Этуотер положил трубку. Мир вновь заявил о себе. Материальный, вещественный мир. Он открыл блокнот и записал, что во вторник с ней встречается. Что мне с ней делать, подумал Этуотер и вспомнил унылый роман, который он завел с женой своего зубного врача сразу после приезда в Лондон.
Из более срочных дел предстояло еще отдать в перевод скучнейшую лекцию финского профессора, причем сделать это надо было срочно — лекцию назначили на следующую пятницу. Найти переводчика было не так-то просто. Имелось, впрочем, и еще одно, и тоже неотложное, дело: освежить в голове деловую переписку в связи с установлением в его квартире газовой колонки. Переписка эта состояла из его писем владельцу квартиры и владельца квартиры к нему, из его писем в газовое управление и ответов на них, а также из обмена с водопроводчиком. Ситуация осложнялась еще и тем, что водопроводчик, человек немолодой и нездоровый, недавно умер, и теперь вместо него действовала новая, перекупившая права фирма, с которой ему приходилось иметь дело. Кроме того, в газовом управлении произошли существенные административные изменения, отчего процесс установки газовой колонки затягивался, а переписка между тем росла. Этуотер решил, что если он разберет все эти письма, а заодно даст резкую отповедь владельцу квартиры, отошедшему от дел галантерейщику, живущему в Беркхэмстеде, то в голове у него прояснится. Однако не успел он взяться за это письмо, прикидывая в уме, каковы будут первые строки, как в комнату вновь вошел посыльный и вручил ему неказистую, мятую визитную карточку, на которой значилось: «Доктор Дж. Кратч».
Юный болван извлек ее из кармана с видом фокусника, деловито показывающего давно и хорошо известный, при этом довольно скучный фокус, который он хочет поскорей закончить и перейти к чему-то более увлекательному.
— Что, опять?
— Он хочет получить назад свою книгу.
— Свою книгу?!
— Книгу, которую он вам дал.
— А разве он давал мне книгу?
— В сложенном виде. Я вам ее приносил, — настаивал юнец, мучительно вдумываясь в смысл сказанного и переложив то, что он смачно жевал, за правую щеку, отчего щека раздулась, как будто у него был флюс.
— Буклет! — вскричал Этуотер. — Боже! Буклет!
Буклет исчез. На столе Этуотера громоздились отчеты общества «Стародавние обычаи» за 1906–1908 и за 1911–1913 годы. Здесь же лежали кое-какие письма, несколько подержанных книжных каталогов, какие-то графики, карта вин, вырезки из газет, фотографии одежды минойского периода, конверты в коробках, мелко нарезанная промокательная бумага и несколько музейных бирок. Мусорная корзина под столом тоже была полна. Этуотер принялся искать буклет. Он искал его на полу, в мусорной корзине и по карманам. Посыльный не сводил с него глаз, словно помогая ему взглядом. Буклета как не бывало. Этуотер отправился в кабинет Носуорта. Носуорт что-то писал.
— У вас буклет?
— Какой буклет?
— Об унификации краниометрических расчетов.
Носуорт продолжал писать. Он переводил за деньги датские стихи.
— Мой дорогой Этуотер, — сказал он, — о чем вы?!
— О буклете, который нам оставил этот безумец.
— Безумец?!
— Он приходил сегодня утром.
— Сэр Грегори Уильямс?
— Да нет же. Тот, про кого вы сказали, что он приходил пять лет назад.
— Я разве что-то вам про него рассказывал?
— Доктор Кратч.
— О да, — сообразил наконец Носуорт, не выказывая при этом ровным счетом никакого интереса.
— Вы представляете, что будет, если мы его не найдем?!
— Что?
— Он будет приходить сюда каждый божий день, пока его не упекут в психушку, что может произойти очень и очень нескоро.
— Ничего, вы с ним разберетесь.
Все это время Носуорт продолжал писать.
— Мне нужен эпитет к слову «море», ну, например, «чернильное», — сказал он. — Нет, не подходит. Не придумаете ли что-нибудь подходящее?
Этуотер отчаялся.
— Скоро у меня отпуск, — сказал он.
Носуорт оторвал перо от бумаги и поднял на него глаза.
— С чего вы взяли, что буклет у меня?
Они обыскали комнату. Посыльный, не отходивший от Этуотера ни на шаг, тоже внимательно смотрел по сторонам. Буклета не было.
— Посмотрите в карманах, — сказал Этуотер.