Моя цель была всё ближе, но я понятия не имела, что делать, по прибытии на место. Сны пока хранили молчание, или показывали белиберду. Те, особые, ночные видения меня более не посещали.
Получив чаевые и подняв шляпу в знак благодарности, кучер попрощался со мной, щёлкнув поводьями и исчезая в стороне вокзала, а я осталась стоять на центральной улице большого древнего города, по каналам которого плавали лодочки, пахло свежестью, а дома с остроконечными крышами были словно экспонаты музея — так много на них было барельефов и резьбы.
Легко поправив ремешок заплечной сумки, я зашагала по ночным набережным и мощёным улочкам, надеясь вспомнить хоть что-то, почуять что-то давно утерянное, что следует вспомнить. Но память упрямо хранила молчание. Поэтому я всё же остановила выбор на одной из гостиниц, стоявших в закутке и, расплатившись за номер, рухнула на кровать, после горячей ванны.
Сегодня придётся обойтись без ужина — время уже не позволяет искать банк крови.
Прежде чем заснуть, я создала воробушка из воздуха и, прошептав ему ласковые слова с пожеланиями чудесных снов, отправила Скорого Вестника Сирису. Интересно, как он там?
Несколько дней пришлось просто шататься по городу. Я побывала в музеях, путешествовала по каналам рек и крышам зданий. Но подсказки из воспоминаний упрямо не желали появляться. У меня даже начало закрадываться подозрение о своей мнительности и пустоте видений, что подвигли меня на эту поездку.
Очередную ночь я решила провести гуляя по старой части города. Там было довольно много откровенных скульптур на улицах, дома выглядели не такими аккуратными, как в новых частях города, но и в них было предостаточно своего шарма. Однако, было ещё кое-что. Что-то тёмное и затаившееся, что пронизывало сам воздух этой части города. И вдруг мой взгляд наткнулся на древнюю церковь. Небольшое здание из тёмного камня, с черепичной крышей и деревянным шпилем, наверху которого красовалось четыре больших прозрачных камня красного, коричневого, белого и тёмно-синего цвета, а в центре ромба, что образовывали эти камни - полустёртый символ, начертанный сусальным золотом.
Судя по всему, это здание возвели пару веков назад, ведь именно тогда было особенно сильно поклонение четырём стихиям и магии духов.
Мне стало интересно, что же теперь внутри древних мест молений?
К моему удивлению дверь была открыта.
Отворившись с еле слышным скрипом, тяжёлая, обитая искусно выкованным железным узором дверь, пропустила меня внутрь.
Внутри стояло несколько рядов простых деревянных лавок, впереди — пустое пространство, а на стене огромный узор, повторяющий композицию на вершине шпиля, только каждый камень был представлен не цельным монолитом, а множеством мелких, гладких, словно обласканных водой, камешков.
Между рядами возвышались кованые подсвечники, но всё же основное освещение давал лунный свет, что лился из окон.
Никого.
Я прошла между рядами, проведя пальцами по подлокотнику — пыли не было. Видимо, убираются здесь регулярно.
Опустившись на одну из лавок в первых рядах, я облокотилась на твёрдую спинку и всмотрелась в инкрустацию на стене. Множество камней рисовали узор переливами лунного света, и, всматриваясь в блики, начинало казаться, что различаешь какой-то едва уловимый, как паутина на ветру, символ. Но стоило сосредоточиться на одном месте, как наваждение пропадало, уставляя чувство незавершённости.
-Дед оказался прав. Уж не думал, что ты всё же явишься сюда.
Мужской голос прорезал тишину церкви. Странно, я не услышала шагов, или меня так увлекли переплетения платиновых нитей?
-Почему бы не ознакомиться с местами ушедших дней?
От говорившего не исходило угрозы, поэтому я не стала подниматься, лишь слегка повернула голову, чтобы в случае чего успеть отреагировать.
-Леди Аттенаис. Благословение и проклятие наших родов. Хранитель и защитница запрещённых исследований. Так мне описывал тебя мой дед, и наказывал ждать твоего возвращения.
Фигура, облачённая в светло-серую мантию подошла к красовавшемуся на стене знаку, словно пристально рассматривая его.
-Отец не верил. Он говорил, что старик выжил из ума и сам хотел разобраться в происходящем, но дед запретил, под страхом отречения от семьи. Заявил, что до твоего возвращения нам было поручено лишь хранить.
Наконец, ко мне обернулись. Обычное лицо, ни красивое, ни уродливое, обычное. Слегка взлохмаченные каштановые волосы, и серые глаза, что выглядели довольно живыми.