Проведя рукой по груди одного из трупов, чьи кишки лежали чуть в стороне, я нащупал что-то странное. Разорвав ворот его одеяния, узрел странной формы медальон. Похож на кресты Санскры, но без дополнительных перекладин. Всего две перекрещенные линии, с, такое ощущение, шипами в месте их пересечения. На концах «креста» так же были ромбовидные утолщения. Интересно. Какое-то ответвление радикальных толкований веры Санскры? В Гоноруше?
Сорвав с трупа медальон, я ближе поднёс его к глазам, чтобы рассмотреть. Серебряный.
-Не смей касаться своими грязными когтями наших братьев! - вдруг разнёсся над поляной голос.
Я удивлённо повернул голову чтобы напороться на полный ненависти взгляд одного из пленников. Он пришёл в себя и кое-как сел.
Безразлично отвернувшись от него, я перешёл к следующему. У всех оказались одинаковые кресты. Едва ли это дань моде.
Пока я осматривал погибших, их проснувшийся собрат не переставая поносил меня на чём свет стоит. Удивительно, сколько в нём сил осталось.
-Нет, я не ем трупы, - закончив осмотр последнего, отозвался я на очень уж понравившееся этому индивиду предположению, что я трупоед, которое он переиначил на десяток разных ладов, - но мне очень понравились ваши побрякушки...
Подойдя к очнувшемуся, я приблизил к его лицу связку крестов, чьи цепочки зажал у себя в кулаке.
-Как посмел ты осквернить наш священный символ! - распалялись в ответ, - наше Братство не оставит этого так! Как посмели убить детей! Выродки!
-А вы, значит, спасатели в сияющих одеждах? - слегка наклонил в сторону голову я, - кукла, получается, была не в курсе, что вы собирались спасать их?
-Что за кукла? - удивление мелькнуло во взгляде пленника, однако, тот миг был слишком коротким, - пытаешься задурить мне голову?! Презренная тварь!
Вздохнув, я поднялся и отошёл от поносившего меня человека.
От этих воинов в белом и от той куклы одинаково разило некромантией. Вернувшись к ошмёткам творения некроманта, я подтащил его поближе к пленникам и присел рядом, думая глубже окунуться в ауру магии мертвых, попытаться почуять особенности. Может быть, это два разных заклинателя?
Но не смог. Меня резко замутило. Слишком много враждебной мне магии.
Голова закружилась, меня шатнуло, чтобы не упасть, я опёрся рукой о землю. Ладонь заколол холодный снег.
Осторожно поднявшись, я отошёл от куклы под сень деревьев. После достал из кармана кресты и, связав их цепочки, отбросил на седину прогалины — подальше от себя.
Затем опустил руки в сугроб и тщательно очистил снегом ладони, потом умылся колючей белой массой. Стало немного легче.
Лучше подожду возвращения Аттенаис. Там решим, как лучше поступить.
Отойдя от поляны на десяток метров, где аура некромантов ощущалась не так сильно, я сел в снег, прислонившись спиной к шершавому стволу дерева.
После той безумной злобы приходит брезгливость и усталость. Меня начинало сильно тошнить, стоило вспомнить, как я кусал тех, от кого так разило той магией.
Сплюнув горькую слюну, я закрыл глаза и опёрся затылком о ствол дерева. Хочу принять ванную. Хочу отмыться от этой грязи, а потом посидеть возле камина с Эмилем, потягивая мятный отвар...
Облачно пара сорвалось с моих губ. Как там мой ученик? Надеюсь, у него всё хорошо. Мы расстались на беспокойной ноте. Надеюсь, он не наделает глупостей.
Амадей
Короткими движениями я штриховал область тени.
Я уже так давно не брал в руки ничего, чем можно рисовать, что сначала получалось очень криво, но понемногу линии выпрямлялись, на бумаге появлялось примерно то, что я представлял.
Интересно, когда Сирис вернётся?
Очередная линия вздрогнула и съехала.
А если не вернётся? Что если меня оставят здесь? Хозяин поместья захочет избавиться от проблемного гостя. Как и та разноглазая.
Стало очень страшно, стоило памяти подсунуть мне воспоминание о ней. Я судорожно втянул воздух, сжимая во вспотевшей ладони грифель.
Сердце билось словно после пробежки.
Меня вышвырнут на солнце? Или перережут горло? Снова продадут?
Голова закружилась, я склонился, закрывая глаза ладонью левой руки, и медленно выдохнул.
Нет. Паниковать нельзя. Паника никогда не помогала. Успокойся.
Сердце перестало стучать словно сумасшедшее, да и голова немного прояснилась. Но вот дрожь в руках никуда не ушла.