— Да, ты! Американец!
И Джек понял, что Идрис всё ещё видит его. Что было неудачей, потому что лифт начал опускаться.
Идрис застыл с открытым ртом. Последним, что видел Джек, прежде чем скрыться под поверхностью тротуара, был Идрис, визжащий:
— Ублюдок!
Когда лифт достиг Хаба, Джек сошёл с плитки и позвал Тошико.
— Парень у башни смотрит прямо на наш так называемый невидимый лифт.
— Я вижу его на записи с камер видеонаблюдения, — ответила Тошико. — Что с ним?
— Мне нужно узнать, кто он. Он знает меня, а я его раньше и в глаза не видел. И я уверен, что я бы запомнил такого милого валлийца — блондинистого, голубоглазого психа, как этот.
— Психи теперь в твоём вкусе? — спросила Сьюзи Костелло, заместительница Джека.
— А что, у Джека есть вкус? — крикнул Оуэн из-за своего стола, находившегося рядом с рабочим местом Тошико. — Я думал, Джек просто трахает… всё подряд.
Джек проигнорировал их и направился в свой кабинет. Его что-то беспокоило.
Он начал просматривать отчёты Сьюзи: свидетельства появления гладмаронского космического корабля над Понтипулом; группа долгоносиков в разрушенной церкви; какие-то инопланетяне, желающие начать судебную тяжбу с Землёй из-за того, что с Земли в их галактику передавались агрессивные и оскорбительные радиоволны (по пространственно-временному соотношению Тошико установила, что они улавливали трансляции передачи «Полчаса Хэнкока»[20] конца 1950-х годов); по-прежнему никаких признаков Торчвуда-4…
Дверь открылась, вошла Сьюзи и положила перед ним распечатку. Кадр с Идрисом из записи с камер слежения и его пропуск из мэрии.
— Личный секретарь мэра, — прочитал Джек. — Нет, но почему я?
— Мэр, Джек? Она исчезла месяц назад — после землетрясения.
И Джек вспомнил.
— Ты потребовал, чтобы мы все оставались здесь, внизу, все четверо. Никому не разрешалось выходить из Хаба, пока всё не закончилось, потому что ты сказал, что знаешь, что всё будет в порядке. Помнишь?
Он кивнул.
— Тоже хорошо сработано. То землетрясение могло бы повредить наше помещение больше, чем предыдущие несколько.
Сьюзи пожала плечами.
— Ты слишком много от нас скрываешь, Джек. Работа в команде, да?
Джек улыбнулся.
— Я разберусь с мистером Хоппером, — сказал он и помахал бутылочкой с таблетками для амнезии перед носом у Сьюзи.
Она пожала плечами и вышла, чтобы поговорить с остальными двоими.
Джек подумал о том, как ему пришлось остаться здесь, внизу, месяц назад. Потому что наверху был другой он, на 150 лет моложе, но точно такой же внешне. Дело было не только в том, что он рисковал столкнуться с самим собой; если бы Тошико, Сьюзи или Оуэн увидели его более раннее воплощение, ему пришлось бы рассказать им о своём прошлом. Он безумно любил их, да, но это было бы уже слишком.
Он знал, что ему придётся разбираться с бедным Идрисом прямо сейчас. Он взял из коробочки таблетку второго уровня — двадцати четырёх часов должно было хватить для того, чтобы Идрис забыл, что видел его, но чтобы это не вызвало у него особых проблем на работе.
Только как дать ему эту таблетку?
Тот новый итальянский ресторан, на углу Русалочьей набережной, рядом с местом, где продают рыбу с жареной картошкой (он никогда не понимал, чем людей двадцать первого века так привлекает рыба с картошкой).
Он вышел из кабинета, схватил свою шинель и пошёл обратно к лифту.
— Благоразумно используешь лифт, Джек? — спросила Сьюзи.
— Нет, — ответил он. — Но это привлечёт его внимание.
Так и вышло.
Джек стоял там, лицом к лицу с Идрисом.
— Идрис Хоппер, никто, кроме вас, не может меня видеть. Определённое достижение с вашей стороны. Отлично сработано. Хотите выпить?
Идрис ничего не ответил, он просто смотрел на прохожих, которые совершенно не обращали внимания на Джека, хотя одна женщина очень странно смотрела на самого Идриса.
Джек сошёл с плитки, и подросток инстинктивно свернул в сторону, пробормотав «простите», как будто всё это было совершенно нормально.