Однажды утром мы с Мишель проснулись и обнаружили, что ночью наша кровать передвинулась на другой конец комнаты. Мы подумали, что это сделали Дженет или Марти, пока мы спали, но Марти не ночевал дома той ночью, а Дженет никак не могла сделать это в одиночку.
В Третарри было несколько других студенческих домов, но люди не задерживались там надолго — и через несколько недель мы поняли, что в одном доме вообще никто не жил. Я имею в виду, никогда. Мы заглядывали в окна, клянусь, этот дом оставался нетронутым с тех пор, как его построили, там не было ни одной современной вещи.
Марти разговаривал с каким-то стариком, который много лет жил на улицах в этом районе, и этот дед был болтливым — особенно если ему за это давали несколько фунтов и немного шоколада. Он сказал, что люди пытались селиться во всех домах, кроме дома номер шесть.
Потому что там водились привидения. Он сказал, что этими привидениями были огни. Мы не совсем поняли, что он имел в виду, потому что он сказал, что человек в этом доме тоже был. Иногда он там жил, но старик никогда его не видел. Мы этого не поняли. Он сказал, что никто никогда не видел того человека, но все знали, что он там есть.
Поэтому мы решили влезть в дом номер шесть и провести там ночь, как… думаю, как охотники за привидениями.
Мы взяли видеокамеру и ещё на всякий случай кассетный магнитофон. Марти предложил взять спиритическую доску, но я подумал, что это немного… глупо.
(Рассказ прерывает инспектор Лоуренс, спрашивая мистера Гаррета, не подозревал ли он, что спиритическая доска может быть опасной).
Нет, я имею в виду, это всё просто полная чепуха, все эти «медиумы» и люди вроде Дорис Стоукс[22]. Но Дженет, я думаю, она испугалась, поэтому я настоял на своём. Сказал «нет».
Как бы то ни было, той ночью мы пошли в этот дом. Не знаю, кто именно впустил нас туда, я немного опоздал, потому что мне нужно было взять камеру в студенческом союзе, и к тому времени, как я пришёл, остальные трое были уже там со спальными мешками, пивом и всем остальным. Я установил камеру у двери, чтобы в кадр попадала вся… я думаю, эта комната была гостиной. Это означало, что мы всё время находились перед камерой.
Я включил её около одиннадцати, когда Мишель пошла купить нам китайской еды, и у меня в запасе было несколько 90-минутных кассет, так что это означало, что один из нас должен был просыпаться каждые полтора часа, чтобы менять кассеты. Поэтому мы составили расписание. Я сказал, что буду дежурить первым, пока не закончится плёнка в первой кассете. Мишель должна была стать следующей, и так далее.
Я сидел, пока они спали, сменил первую кассету, но мне всё ещё не хотелось спать, поэтому я не стал будить Мишель. У меня была книга, которую мне нужно было прочитать к занятиям, и это было прекрасно. Я сменил вторую кассету около двух часов и подумал, что надо бы разбудить Мишель.
Но, должно быть, я задремал, потому что следующим, что я услышал, было то, как Марти и Мишель хихикают, и это было около половины пятого.
И у него была та чёртова спиритическая доска, и он передвигал по ней стёклышко. Бог знает, чем, по мнению Мишель, занимался Марти, очевидно было, что он составляет слова «Я ПРИВИДЕНИЕ» или что-то такое, но ей казалось, что это забавно.
Я несколько минут наблюдал за ними и надеялся, что Дженет не проснётся, иначе она бы испугалась.
Потом я заметил, что камера ничего не записывает, и зашептал им, но они не обратили на меня внимания.
Так что я встал. И тогда они посмотрели на меня. Прямо на меня.
И это… должно быть, именно тогда всё произошло. Господи, должно быть, это случилось в тот момент, а я не понял.
Сначала я не обратил внимания на их глаза, я увидел улыбки. Я и сейчас могу видеть эти улыбки, я имею в виду, не настоящие улыбки, а что-то такое жестокое, такое злобное, перекошенное… Потом я увидел белые глаза. Не просто белые, а похожие на яркие огни, говорю вам, это было страшно. Я подумал, что, может быть, что-то отражается в их глазах, потому что не было видно зрачков, просто белый… свет, я думаю. Но больше ничего не было, нечему было отражаться.
Проснулась Дженет, я знал это, потому что услышал, как она ругается и кричит на них из-за спиритической доски.
И вот тогда я на самом деле испугался. Да, испугался, потому что они не обратили внимания на нас обоих и опять занялись доской, и говорю вам, приятель, та стекляшка двигалась сама.