— Тебе нравится «ABBA»? — неожиданно для самой себя спросила она у Йанто. Это был бы хороший вопрос, если бы он не вызывал разные нелогичные мысли.
Йанто посмотрел на неё.
— Это должно перейти в разговор о Джеке?
— Нет.
— Отлично. Тогда я восхищаюсь совместной работой Андерссона и Ульвеуса как художников и композиторов-песенников. Думаю, «One Of Us» может быть лучшей в мире песней о конце отношений, и я определённо испытываю слабость к сочетанию остроумной лирики и попсовой танцевальности в «Voulez-Vous», но позволь мне внести ясность: я ненавижу «Dancing Queen». Всё ясно?
Гвен остановилась и уставилась на него.
— Что? — спросил он.
— Ты уже разговаривал об этом раньше, да?
— Может быть.
— С Джеком?
— Ты и правда считаешь, что Джек знает что-либо о музыке, написанной после 1948 года?
— Тогда с кем?
— Не важно.
— С кем? — Она продолжила идти. — Давай. Я могу умереть сегодня вечером, так и не узнав.
— С мамой.
— О-о. Это было тогда, когда она узнала про Джека?
— Когда мне было четырнадцать.
Гвен снова остановилась.
— Не знаю, что пугает меня больше — то, что мама раскусила тебя на десять лет раньше тебя самого, или то, что четырнадцатилетний Йанто Джонс использовал фразу «попсовая танцевальность», и его за это не побили.
Йанто внезапно запнулся.
— Она не раскусила меня, Гвен. Никому это не удалось. И если что, я дам тебе знать.
Гвен улыбнулась, подтолкнув его локтем.
— О, да ладно тебе, улыбнись. Лиза, Джек… Бисексуальность вряд ли можно назвать преступлением. Это лучший из обоих миров, разве нет?
Но Йанто оттолкнул её.
— Нет, Гвен. Чёрт возьми, это не так. Это худшее, что можно себе представить, потому что ты не принадлежишь ни к одному из этих миров, потому что ты никогда не уверен ни в себе, ни в окружающих. Ты не можешь доверять никому, не можешь доверять их мотивам и намерениям. И поэтому в мире, любящем свои милые блестящие ярлыки, у тебя нет индивидуальности. Для «маленькой мисс Чувствительность» всея Торчвуда ты слишком часто говоришь всякие гадости. Так что сделай одолжение и заткнись, ладно?
Они не разговаривали до тех пор, пока не добрались до Третарри.
Гвен планировала сразу отправиться на Кобург-стрит, но теперь она задумалась, не лучше ли будет хоть раз уступить инициативу Йанто. Его ответ её уязвил, но в то же время и немного встревожил. Йанто, наименее нервный из всей команды, похоже, уже был готов сорваться. Она надеялась, что это связано с эффектом Третарри и не является симптомом чего-то более глубокого.
— Откуда начнём? — вдруг спросил он.
Гвен показала в сторону Кобург-стрит.
— Готов к охоте за привидениями?
— Нет, но всё равно пойдём. Я хочу найти Тош.
Они прошли по тёмным улицам, держась настороженно и напряжённо. Йанто опустился на колени на тротуаре.
— Свежая кирпичная кладка, и эти фонари тоже новые.
— Они будут выглядеть мило, когда их зажгут, — сказала Гвен.
— Но почему здесь? Я имею в виду, в Кардиффе есть места, которые нуждаются в обновлении куда больше, чем этот старый район. Места, где настоящие люди живут настоящей жизнью. — Йанто выпрямился и увидел объявление на фонарном столбе. — Большая уличная вечеринка, завтра в полдень. — Он остановился и огляделся по сторонам. — Гвен, это странно.
— Почему?
— Я был здесь вчера. С Джеком. Ничего из этого не было сделано, кругом царила разруха. Как можно отреставрировать целый район вроде этого всего за один день?
— С умением, опытом и определённой долей ноу-хау.
Они вытащили и нацелили свои пистолеты на Билиса Менджера ещё до того, как он закончил говорить.
— О Боже, — сказал он. — Похоже, вам всегда хочется целиться в меня из пистолетов. А я не вижу в этом никакой нужды.
— Где Тошико Сато? — спросила Гвен.
— В безопасности.
— Ага, потому что мне действительно очень хотелось бы в это верить.
Билис пошёл к ней, и Гвен поняла, что не может отвести от него взгляда, не может выстрелить, не может двигаться.
Она скосила глаза. С Йанто происходило то же самое — он был статуей, смотрящей вперёд, даже теперь, когда Билис стоял параллельно ему, рядом с ней.
— Позвольте мне показать вам, в какой она безопасности, — промурлыкал он и щёлкнул пальцами.