Сумеречный Эльф
1. Черная зебра
Осенняя дорога раскисала под ногами, за текущие тысячелетия ничего не поменялось в лучшую сторону в его мире. Сумеречный Эльф, пользуясь своей силой, путешествовал по разным планетам, создавая порталы, проживая одну человеческую жизнь за другой. Много успел повидать, еще больше отзывалось в голове знаниями, что текли в его разум тревожными вестями из всех уголков Галактики. Параллельно он внимал тысячам картин, и разум не выдерживал порой, закрывался, задвигал все эти образы в далекий архив. Порой он видел картины благоденствующих миров, от такой несправедливости горечь сочилась ранами души. Здесь, казалось, ничего не менялось: все те же испуганные крестьяне в темных избах, все те же свиньи в грязи у обочин и тревожное красное небо над головой. Да злобные властолюбивые аристократы-эльфы, Истинные Вампиры и Вороны Отчаяния. И если Воронам мало кто завидовал, так как они являлись рабами своего господина - Истинного Вампира по имени Дейспейр - страшного существа, то все прочие притесняли и угнетали людей в этом мире настолько, что ничего не двигалось в лучшую сторону, никакой прогресс не касался его. На тощих лошадях пахали поля, собирая скуднейший урожай, отправляли непомерную дань господам, терпели унижения без всяких попыток собрать бунт, слишком разительно отличались силы сторон. Если в начале осени еще кто-то занимался работой, то ближе к зиме дороги совершенно пустели. Сумеречному казалось, что он бредет один в целой Вселенной. Лишь багряное небо накрывало угрюмыми переливами. За Огненной Пропастью начиналась территория светлых эльфов, которые тоже не блистали развитием, погруженные в вечную войну, но там еще периодически видели солнце, а здесь, на территории Короля Злого - никогда. Эльф угрюмо поморщился, кутаясь в изодранный бурый дорожный плащ, под которым скрывался гибкий доспех из серой драконьей кожи. На поясе висел меч без крестовины. Такой использовали только темные эльфы. Да, он явно родился где-то в этих краях, но это и все, что он помнил. Таков договор. Легенды его мира рассказывали, что когда-то существовал только свет, только благоденствие, а все создал Белый Лев. Но потом пришел Черный и началась бесконечная борьба. Это так люди пересказывали воцарение Короля Злого, которое случилось в незапамятные времена. Однажды собрались вместе тринадцать смельчаков, которые пожелали любой ценой остановить распространение зла. Но... Сумеречный отвлекался от воспоминаний, помотав головой. Бледное его лицо с орлиным носом и алыми губами подернулось неудовольствием, он размышлял: «Наша жизнь несколько странно делится на две неравные части, хотя некоторые и стремятся доказать, что пропорция одинакова, они не всегда правы. У кого-то полотно судьбы - это рояль, у кого-то - черная зебра с белыми полосами. Важно разграничить. Впрочем, стоит ли впустую тратить время? Но когда временной предел - вечность, можно заняться и бесполезным подсчетом, коллекционированием воспоминаний». Он долго жил, слишком долго, даже для эльфа. Видимо, он происходил из темных, но давно не принадлежал им, так как давно отказался от воспоминаний юности и забыл свое имя - таков оказался договор: память в обмен на великие знания, но, как теперь казалось, бессмысленные, без права менять, помогать. И от безысходности зыбкой грани между ночью и днем вереницы дней слились вечным скитанием. Он не жаждал славы, не искал случая захватить мир, несмотря на его поистине ужасную силу, полученную вместе с проклятьем. Высокие сапоги с загнутыми носами погружались в грязь, хотя Эльф одним усилием магической воли мог приказать ей расступиться пред ним. И многое еще мог, практически все - рассеять тучи над головой, разрушить черные замки - но знал, что не имеет права. Так повелел договор. С ними. С этими странными О.Н.И. Но тому минуло больше двух с половиной тысяч лет. Нет, договор призывал как раз защищать, однако они посягнули на те сферы, что нельзя достигать ни человеку, ни высшему существу, каким бы могущественным оно ни было. Возможно, они возомнили себя богами. Это всегда карается страшными последствиями... В своих странствиях Сумеречный Эльф испытал много невзгод, еще больше страданий, постоянно мучаясь чувством вины и совершая вскоре все новые злодеяния. Они отравляли его жизнь, но ничего не менялось. Веками в минуты прозренья он мучился от мерзости собственного существа, но вскоре от отчаяния приходила прежняя и новая тьма, душила и кидала снова в бездну. Он шел и шел, выбирая неизвестные раннее дороги, не страшась смерти, в скором времени после заключения договора узнав, что ни одно оружие не способно его уничтожить. Меч устал от пурпура на превосходном лезвии, обезумел вместе с хозяином от ненужности. Сколько бы ни выпадало на долю Эльфа даже самых невероятных приключений, его не покидала постоянная апатия, опустошенность. Сумеречный отлично сознавал, что никто его не в силах полюбить или хотя бы привязаться к нему. Ни одно живое существо не выдерживало взгляда его прозрачных карих глаз, все подсознательно смертельно боялись. Он представлял опасный парадокс, он, неудавшийся Страж Вселенной, отнимавший жизни из-за своего сумасшествия, согласившийся однажды вечность защищать, но предавший клятву. Так раскололась его личность на свет, что искал искупления, и тьму, что стремилась разрушать от отчаяния. Безумие вело его, наряду с долгом. Расколотый, неправильный, как механизм, что давно сломался, но продолжал вхолостую крутиться. Невозможно описать все странствия, перечислить всех людей, с которыми довелось ему встретиться, и передать боль его души. Пути вились змеями сомнений, приводили в мрачные лабиринты городов и тоску бедных селений. И вот в один из холодных дней, когда ветер пронзает иглами бедность, что застывает язвами на обмороженных руках крестьян, дух зла, которым стал Сумеречный в преданиях и легендах, пришел сквозь леса и болота в очередное пристанище измученных померкших душ, выпитую данью королю Темных Эльфов деревню. Закрытые двери. Холодный ветер. Эльф задумчиво взирал на ветхий домишко. Рядом проходила по-осеннему раскисшая дорога, замешанная на грязи и талом снеге. Близилась ночь. Закат тревожно дрожал бордово-коричневыми тенями. Порыв донес откуда-то негромкое ржание коней. Сумеречный решительно постучал. Вскоре покосившуюся дверь отворила бедно одетая женщина. В вечно испуганных потухших глазах отразилось странное подобие удивления, а скорее немой покорности, привычки, что незнакомцы не могут принести ничего хорошего. Сколько ей было лет? Двадцать или пятьдесят? Лицо почти без мимики, сгорбленное бесформенное тело, продранное и наспех залатанное платье-мешок. - Можно мне у вас переночевать? - спокойно и нарочито вежливо произнес Эльф. Нижняя губа женщины неуверенно дрогнула. Сумеречный заглянул в ее водянистые бесцветные глаза и незамедлительно добился эффекта. Хозяйка с ужасом, как под гипнозом, пролепетала: - Да, да, конечно, господин! - Отлично! - произнес Эльф и без дальнейших церемоний вошел в пахнувшую клопами, темную и без окон конуру. Огонь еле трепыхался, впитав почти все отданное ему на пропитание, несмело подергивая обрубленными крыльями. Женщина мгновенно принялась суетиться, что-то предлагать, говорить без остановки, представая сгорбленным комком страха. - Достаточно! - тихо произнес Эльф, но голос его словно сотряс потрескавшиеся стены жилища. С потолка слетело, в безмолвии скрипя о воздух, несколько соломинок. Крестьянка тяжело охнула и невольно опустилась медленно на пол, сползя по стене. Так она и застыла с открытыми глазами, впившимися в Сумеречного. Голос не слушался ее, и рот продолжал издавать нечленораздельные звуки. - Я же сказал, достаточно! - недовольно повторил Эльф. Женщина несмело поднялась с пола, как по негласному приказу, и напряженно села на грубую скамью, горло ее вибрировало судорогами. Из угла безумно глядели на пришельца трое чумазых детей. Эльф безысходно и устало рассматривал отблески пламени на ладонях и думал: «Руки, мои руки... Зачем даны мне? Чтобы сжимать холодную сталь меча, чтобы творить смертоносные заклинания, чтобы причинять боль... А я? Для чего я? Тоже, чтобы убивать и причинять вечно только боль... Почему все так?! Почему не может быть иначе? Почему я не контролирую тьму в себе? Я горю изнутри, а хотя нет, моя душа уже мечется в бренном теле серым пеплом. Да, завтра в этот бедный дом наведаются слуги короля, верные псы, цепные псы! Дальше всегда одно и то же, хозяева не имеют денег, им не жить! Их отдадут на корм истинным вампирам. Но почему? Почему я все знаю? Зачем это бремя именно мне? Мне, одному из тринадцати темных, что вняли словам надежды, но не отбросили отчаянье, мне, последнему, променявшему ад настоящий на ад земной? Что ж, теперь довольно размышлений!» Проклятье - это знать и не иметь права вмешиваться. Знать, что кто-то обречен умереть, но проходить мимо, так как это судьба и изменение хоть чего-то в ткани мироздания являлось опасным нарушением, способным повлечь гибель целой планеты. Был бы он обычным человеком без видения будущего - все складывалось бы совсем иначе. Но у неудавшегося Стража оставались ос