ни после заключения договора узнав, что ни одно оружие не способно его уничтожить. Меч устал от пурпура на превосходном лезвии, обезумел вместе с хозяином от ненужности. Сколько бы ни выпадало на долю Эльфа даже самых невероятных приключений, его не покидала постоянная апатия, опустошенность. Сумеречный отлично сознавал, что никто его не в силах полюбить или хотя бы привязаться к нему. Ни одно живое существо не выдерживало взгляда его прозрачных карих глаз, все подсознательно смертельно боялись. Он представлял опасный парадокс, он, неудавшийся Страж Вселенной, отнимавший жизни из-за своего сумасшествия, согласившийся однажды вечность защищать, но предавший клятву. Так раскололась его личность на свет, что искал искупления, и тьму, что стремилась разрушать от отчаяния. Безумие вело его, наряду с долгом. Расколотый, неправильный, как механизм, что давно сломался, но продолжал вхолостую крутиться. Невозможно описать все странствия, перечислить всех людей, с которыми довелось ему встретиться, и передать боль его души. Пути вились змеями сомнений, приводили в мрачные лабиринты городов и тоску бедных селений. И вот в один из холодных дней, когда ветер пронзает иглами бедность, что застывает язвами на обмороженных руках крестьян, дух зла, которым стал Сумеречный в преданиях и легендах, пришел сквозь леса и болота в очередное пристанище измученных померкших душ, выпитую данью королю Темных Эльфов деревню. Закрытые двери. Холодный ветер. Эльф задумчиво взирал на ветхий домишко. Рядом проходила по-осеннему раскисшая дорога, замешанная на грязи и талом снеге. Близилась ночь. Закат тревожно дрожал бордово-коричневыми тенями. Порыв донес откуда-то негромкое ржание коней. Сумеречный решительно постучал. Вскоре покосившуюся дверь отворила бедно одетая женщина. В вечно испуганных потухших глазах отразилось странное подобие удивления, а скорее немой покорности, привычки, что незнакомцы не могут принести ничего хорошего. Сколько ей было лет? Двадцать или пятьдесят? Лицо почти без мимики, сгорбленное бесформенное тело, продранное и наспех залатанное платье-мешок. - Можно мне у вас переночевать? - спокойно и нарочито вежливо произнес Эльф. Нижняя губа женщины неуверенно дрогнула. Сумеречный заглянул в ее водянистые бесцветные глаза и незамедлительно добился эффекта. Хозяйка с ужасом, как под гипнозом, пролепетала: - Да, да, конечно, господин! - Отлично! - произнес Эльф и без дальнейших церемоний вошел в пахнувшую клопами, темную и без окон конуру. Огонь еле трепыхался, впитав почти все отданное ему на пропитание, несмело подергивая обрубленными крыльями. Женщина мгновенно принялась суетиться, что-то предлагать, говорить без остановки, представая сгорбленным комком страха. - Достаточно! - тихо произнес Эльф, но голос его словно сотряс потрескавшиеся стены жилища. С потолка слетело, в безмолвии скрипя о воздух, несколько соломинок. Крестьянка тяжело охнула и невольно опустилась медленно на пол, сползя по стене. Так она и застыла с открытыми глазами, впившимися в Сумеречного. Голос не слушался ее, и рот продолжал издавать нечленораздельные звуки. - Я же сказал, достаточно! - недовольно повторил Эльф. Женщина несмело поднялась с пола, как по негласному приказу, и напряженно села на грубую скамью, горло ее вибрировало судорогами. Из угла безумно глядели на пришельца трое чумазых детей. Эльф безысходно и устало рассматривал отблески пламени на ладонях и думал: «Руки, мои руки... Зачем даны мне? Чтобы сжимать холодную сталь меча, чтобы творить смертоносные заклинания, чтобы причинять боль... А я? Для чего я? Тоже, чтобы убивать и причинять вечно только боль... Почему все так?! Почему не может быть иначе? Почему я не контролирую тьму в себе? Я горю изнутри, а хотя нет, моя душа уже мечется в бренном теле серым пеплом. Да, завтра в этот бедный дом наведаются слуги короля, верные псы, цепные псы! Дальше всегда одно и то же, хозяева не имеют денег, им не жить! Их отдадут на корм истинным вампирам. Но почему? Почему я все знаю? Зачем это бремя именно мне? Мне, одному из тринадцати темных, что вняли словам надежды, но не отбросили отчаянье, мне, последнему, променявшему ад настоящий на ад земной? Что ж, теперь довольно размышлений!» Проклятье - это знать и не иметь права вмешиваться. Знать, что кто-то обречен умереть, но проходить мимо, так как это судьба и изменение хоть чего-то в ткани мироздания являлось опасным нарушением, способным повлечь гибель целой планеты. Был бы он обычным человеком без видения будущего - все складывалось бы совсем иначе. Но у неудавшегося Стража оставались осколки человеческого сердца и разума, который разрывался от ненависти за такую участь. В нем наступала тьма, которая порой приказывала убивать обреченных - единственный сомнительный приоритет. Но он ничего не приносил, кроме нового мрака. Клинок разодрал ночь, рассвет стыдливо кутался в клочья ее некогда роскошного наряда. На пустырь, бывшей еще вчера деревней, наползали гнойным фурункулом слуги Злого, бранили все на свете, надеясь долго глумиться над обездоленными обитателями, забрать их в рабство, сделать покорными зомби. Но один лишь Сумеречный Эльф выпрямившись стоял на пепелище. Лицо, устремленное в вышину неба, волновалось непонятной тревогой, одновременно и покоем. - Опоздали! - торжествующе произнес он. Вот и все, что сумел он сделать для случайных людей из селения. Убить их, чтобы другие не истязали. Желал спасти, но не с его силой. Все из-за договора, из-за давнего предательства, все пошло кошмарно неверно. А так бы хотелось быть простым человеком. Слабым огоньком надежды являлась его самая сокровенная тайна: он ведал имя человека, чьей судьбой являлось через много лет сразить Короля Злого. Приспешники короля оскалили отвратительные клыки, достали мечи. Сумеречный криво улыбнулся, выказывая явное превосходство, при этом взгляд его оставался параллельным реальности. Печальный вздох словно превратился в вихрь, уносящий все излишние слова и образы, стираемые неумолимым молотом временем. Через секунду предутреннюю кровавую гладь небесного океана прорезал угольной силуэт крупной птицы, ворона... 2. Тайна Тринадцати Проклятых Сумеречный Эльф уже две с половиной тысячи лет не помнил своего прошлого и имени, данного при рождении. Все записи ленты памяти обрывались на дате шестнадцать лет. Ни лица родителей, ни тайна происхождения не вспоминались, похороненные где-то на самом дне подсознания. Зато семаргл Митрий знал судьбу каждого так же, как и все первые Семарглы, вестники надежды, хранители равновесия Вселенной. - Мы... вестники надежды. Но на что надеялись мы в тот раз? - вздыхал Митрий, плывя бестелесной тенью среди миллиардов световых лет Вселенной. - Цена наших ошибок слишком высока. - Не обвиняй только себя, брат, - отвечал ему другой Древний, скользя рядом таким же сияющим облаком. - Они ведь сами так решили. Они просто люди. - Они такие же люди, как и мы: существа, наделенные душой и свободой воли, - тряхнул головой Митрий, взирая на переливающиеся спирали и облака далеких Галактик. Повсюду, из каждого уголка слышалось пение жизни, множество миров требовали защиты. - И если мы допустили такой исход, то нам вечно нести это бремя. - Нам, но за что он несет? - Это был его выбор. Может, более осмысленный, чем у всех остальных. Древние, вечно скорбящие, но не имевшие право вмешиваться в человеческие судьбы, они перемещались из мира в мир, от планеты к планете, зачастую предотвращая их уничтожение. А разрушали их не простые чудовища, а те, что теснились в душах каждого: Страх, Гнев, Отчаяние и бессмысленная Злоба. В незапамятные времена они соткались в четверых опаснейших существ, обрели как будто человеческий разум - хитрейший, подлейший - но никак не душу. С тех пор зло бесцеремонно врывалось в ткань мироздания, путало нити, ломая станки, множилось и росло. В одном из миров оно обрело материальную форму, приняло облик жестокого правителя - Короля Злого, чье истинное имя не произносили вслух, дабы не кликать бедствия. Семарглы сдерживали его приспешников, таких же существ, что лишь для виду надели оболочку людей. Однако же остановить армии созданий, примкнувших к королевству Южной Тьмы, вестники надежды не имели права. Свобода выбора - это и есть суть человека. Только выбор многих, кто поддержал Тьму, преумножал вечную скорбь Древних. Однажды семарглы осознали: есть способ оградить людей от самих себя - дать силу, соразмерную знаниями и мощи Первых Семарглов, выходцам из человеческого рода. Сделать людей стражами мира и спокойствия во всех уголках Вселенной. Тогда-то они начали поиск и отбор наиболее достойных, наиболее твердых духом и чистых помыслами. Они ведали наперед множество судеб, кроме своих собственных. Но будущим избранным оставляли свободу воли, и многие отказывались от того груза ответственности, что обещался им вместе с небывалой силой. Через много лет удалось отобрать двенадцать добровольцев, ровно столько, чтобы замкнулся круг. Они были из самых разных миров, самых разных способностей, богатые и нищие, старые и молодые. Казалось, с их инициацией удастся раз и навсегда сокрушить зло и подарить всем живущим рай на земле. Ведь добро без зла возможно. Только разрешено ли его давать всем и ср