гда не имели права вмешиваться. Так заставляло само мироздание. Последствия сиюминутного блага в масштабе вечности слишком часто означали грядущую катастрофу... - Значит, мы оба его увидим! - уверенно отвечал мальчик. В нем жила надежда, негасимая и непоколебимая. Он верил в лучшее, порой представляя, что однажды сумеет победить самого Короля Злого, того, кто заставил так страдать мать, ведь по вине его походов она попала в плен. Отец происходил из темных эльфов - элитная гвардия самого Короля Злого, титулованный темный граф. Мать же досталась ему как трофей в одном из набегов на владения светлых. Наполовину эльф, наполовину человек, она прожила недолго на свободе скромной дочерью почтенного аристократа. Дальше Южная Тьма смяла очередное слабо державшееся королевство светлых эльфов. - Тогда еще они воевали с мечами и луками, - заметил спутник по полету, семарглы никогда не таили друг от друга мыслей и воспоминаний. Образы сознания передавались друг другу не через голосовые связки, ведь и тела не существовало. - Да. Но через две с половиной тысячи лет изобрели орудия дальнего боя и высокоточные винтовки. Почти как на той странной планете Земля. Тогда-то у светлых эльфов почти не осталось шансов. - И мы все еще не сокрушили Злого. Для нас не срок. А для обычных людей... Время бежало песчинками, да не в часах, а переносами дюн в пустынях. Однако и те давние времена несчастный мир скрипел по швам от жадности Короля Злого и стонал от пролитой крови и людской боли. Сколько бессильных призывов о смерти послала древним идолам дочь аристократа - все бесполезно. Она осталась пленницей в замке темного графа, вроде бы в статусе жены, но на деле не лучше рабыни. Спустя положенный срок у нее появился сын, который сделался единственным смыслом жить, продолжать борьбу с отчаянием. Он рос, точно не затронутый мраком, что пропитывал насквозь душу его отца. Появление этой грузной широченной фигуры каждый раз доводило до трепета пленницу, особенно, когда он начал забирать сына на тренировки. Она боялась, что потеряет свое дитя, страшилась не только его смерти. Она опасалась за его душу. - Может, тогда в нем зародилась тьма? - недоумевал Древний. - Или он с ней родился? - Мне сдается, что в тот день, когда погибла его мать. Не раньше, - вздохнул Митрий. - Пожалуй, он имел право нас ненавидеть. И себя ненавидит за то, что созерцает столько похожих историй... Но не вмешивается. Пусть он забыл - это и была плата - но память сердца мудрее и долговечнее. - Я отомщу, клянусь, я отомщу! - просипел мальчишка с горящими глазами волчонка. В ту страшную ночь он уходил все дальше в лес. Хоть его и бил крупный озноб, он не чувствовал холода. Страх остался в замке, возле тела матери, изошел вместе с кровью на ее лице. Так и началось его бесконечное путешествие, его скитания и странствия. Из замка он выкрал старинный меч без гарды - тот, с которым и начинал тренировки. По крепкому клинку змеились алой вязью древние письмена на утраченном языке, навершием служила голова дракона. С оружием и какой-никакой подготовкой возможно и не пропасть. Он все еще оставался верным обещанию матери превзойти во всем отца и однажды сокрушить его, разобрать по камням весь этот проклятый замок, это скопище пороков. Но его вела только месть и слепая невыразимая боль. С того дня он разучился надеяться. - Кто же посмел его принять? - вздохнул Древний, вспоминая вместе с Митрием истории далеких дней. Спутник осмотрительно заметил: - Вещий, ты ведь и сам был тому свидетелем. Если он отыскал нас, значит, такова была воля судьбы. Потаенное место на пересечении всех миров и порталов открывается далеко не каждому. - Судьба или случайность? Что если это были происки зла? Скольких он спас за все века, но скольких он и погубил! - не доверял Сумеречному Эльфу семаргл по имени Вещий, вздыхая: - Нам даны лишь события, миллиарды их вариантов, но не оценки. - Потому что мы тоже люди, мы выбираем, как оценивать, - кивнул Митрий. - А тогда мы решили уподобиться тем, кто намного выше нас по иерархии мироздания. *** Потаенное место за гранью всех миров... Двенадцать избранных были приведены туда семарглами. А он пришел в шестнадцать лет, дерзкий юнец с горящими карими глазами. Неведомо как, но он прознал о великой тайне будущих стражей и их союзе с семарглами. Видимо, его жажда мести была сильнее, чем все запреты и заслоны. Он пробрался без умышленной магии, утверждал, что просто зашел в тумане на незнакомую тропу. - Как тебя называть? - обратился к нему тогда Митрий. Вокруг него колыханием разноцветных крыльев стояло множество других семарглов. Они ожидали начала торжественной церемонии, их сердца бились в унисон. Сила плескалась повсюду, готовая изменить саму суть добровольцев. - Сумеречный Эльф, - ответил мальчишка уверенно, с нахальным вызовом. - Мое настоящее имя вам не нужно. Митрий ведал и его настоящее имя, и причины, по которым парень скрывался под прозвищем. Скитания заставляли изменяться, скрывать лица под личинами, боль - под злыми насмешками. Выглядел он как самый настоящий варвар: был одет в шкуры, подпоясанные лишь грубыми веревками, на шее висело ожерелье из звериных зубов и вороньих перьев. Сальные каштановые космы разметались по плечам, борода еще только пробивалась, но на худом вытянутом лице уже читалась печать неукротимого воина, бойца. Митрий помнил, что мальчишка сначала прибился к банде каких-то разбойников, потом к культу шаманов. Он повсюду искал силу, но не для защиты ближнего: его терзал бесконечный гнев, заставлявший совершенствовать и совершенствовать свой навык владения мечом и несистематические познания в магии. Он и правда увидел ослепительно-синее небо на стороне светлых эльфов, но уже не поразился и не обрадовался. Его обожгло, что он так и не сдержал обещание. «Мы оба его увидим», - звучал отзвук забытых дней, но даже призрак матери не вставал перед мысленным взором, стиралась четкость контуров ее лица, заносились дорожной пылью. Один на всем белом свете, он стоял под пристальным взглядом этих бесконечных небес, которые не подсказали ему верного пути. Но, похоже, он сам нашел тропу, ведущую к желаемым ответам, даже если разум терзало лишь одно намерение: превзойти проклятого отца и отомстить, пролить его кровь. Но что же завело его в чертоги покоя и смирения, которым чужда месть? Митрий верил, что судьба, Провидение, ведь иначе сторонний путник не попадет посреди степи в сокрытые от посторонних дали. Но, похоже, парень не удивлялся, только осмотрительно тянулся за спину к ножнам, поближе к рукояти меча. - Зачем ты пришел сюда, мальчик? - спрашивал его почти ласково Митрий. Дети... все люди для него казались детьми, порой неразумными и жестокими. Разумеется, если они еще не утратили человеческий облик, как отец пришельца. - Я узнал, что здесь можно получить настоящую силу! - жестоко скривив пухлые губы, заявил мальчишка, гордо поднимая голову. Его наглость не ведала границ, и в нем не читалось страха. Он слишком много потерял, чтобы опасаться за свою жизнь. Но именно эта нелюбовь к жизни отталкивала и пугала большинство семарглов, застывших в смятении. Митрий же, взмахнув золотыми крыльями, приблизился к парнишке, который среди белого сияния и возвышенных помыслов ощущался пятном на белом листе, неверной нотой в совершенной симфонии. Вот он стоял перед древними, не намереваясь уходить. Но что самое важное - терялась его судьба, представала расплывчатой и неясной перед взором Митрия, устремленным через столетия, тысячелетия. А ведь он созерцал нити судеб всех живых существ. Они все, древние семарглы, не ведали лишь своей собственной. Это означало лишь одно: мальчишка будет связан с ними. Но как? И зачем? Кто так решил? Даже для почти всезнающего оставались неразрешимые вопросы. - Это не та сила, которая тебе нужна, - мягко попытался объяснить Митрий. - Что ты намерен с ней делать? - Я собираюсь убить своего отца! Отомстить за мать! - сжимая кулаки, бросил мальчишка, подавшись вперед, точно намереваясь сшибиться лбом с собеседником. Митрий со вздохом отдалился на прежнее место, размеренно отзываясь: - Нет, ты ошибся, это не та сила. С ней ты не вправе мстить. Ты хранитель мира, Страж Вселенной. - Уходи, в тебе только месть. Ищи иной источник силы, - почти угрожающе заявил Вещий, и в его серебристых крыльях почернело одно перо. - Не стоит, - вкрадчиво повел рукой Митрий, призывая негласно умолкнуть, отчего и впрямь повисла звенящая тишина. - Да, мальчик, эта сила не для сражений ради уничтожения врага, а для битв во имя сохранения жизни. В тот день он так и не получил желаемого, туман внезапно рассеялся перед ним, и потаенное пространство сделалось недоступным для него, как и для всех незваных гостей. Мальчишка в ярости бил по земле и рубил воздух мечом, точно намереваясь достать кого-то, а потом упал на траву, сжав зубы. Он принял решение и не собирался отступать. Он никогда не сдавался, это Митрий почувствовал при первой их встрече, а знал еще намного раньше, до рождения называющего себя Сумеречным Эльфом. Парень продолжил свой путь, но не был спокоен ни единого дня, силясь вновь отыскать тропу в случайном тумане. Древние же завершали обряд посвящения двенадцати избранных. - Помните правила, которые налагают на вас запреты, - говорил Митрий негромко, но голос звучал по всему обширному пространству, сотканному из света и дымки.