Не то чтобы я задумал бежать из города в ближайшие дни, но три года странствий приучили меня заранее готовить путь к отступлению. Багульдин был не самым приветливым городом. Утром, во время краткой прогулки по ближайшим кварталам, я заметил слежку. Стражники Зельгарда. Сразу вспомнилось искаженное злобой лицо коменданта. «Свою мерзость у нас принято подчищать за собой самостоятельно». «Меч моих людей всегда наготове».
Сольвин заверил меня, что уже месяц не было сообщения с Целинделом – городом, расположенным на западе, в низинных лесах, откуда открывался выход ко всем восточным городам Земель Эрхегорда. Последние всадники и кареты приезжали только со стороны приграничного Харгоя, да и тех в последнюю неделю почти не осталось.
– Как видите, постояльцев у меня немного. – Сольвин с сожалением указал на стенную витрину, где плотными рядами висели бочонки с ключами от комнат. – Вы выбрали не лучшее время для поездки по этим краям. Если верить слухам, туман не отступит, пока не поглотит нас всех. – Сольвин печально усмехнулся.
Нужно было заранее позаботиться о проводниках – тех, кто мог бы за умеренную плату сопроводить меня до Целиндела или, по меньшей мере, до той части тракта, где заканчивается мгла. Теперь, сидя в цоколе «Нагорного плеса», я слушал рассказы Громбакха и пытался оценить, насколько они со следопытом Тенуином будут надежны в пути.
– Нашел я ту деревушку. Нашел, – продолжал охотник, вдоволь надышавшись маслами из носовой бурки. – Вышел на прогалину, где ни дерева, ничего. А там дальше видно – лежит тень околотка, такая, что с пряслами, всякими развесами, поленницей. Вот оно! – Громбакх ладонью хлопнул по столу.
Я невольно вздрогнул от удара и покосился на Тенуина. Тот по-прежнему был неподвижен. Сидел перед единственной чашей с ягодной настойкой и даже не прикасался к ней.
– Все, думаю, добрался. Осталось проверить легенды. Я чего туда полез-то? – Охотник хохотнул, показав темно-фиолетовые зубы. – Мне все эти тени до старой гузки не сдались. Слышал я, там, в доме старосты, стоит интересный сундучок. За ним-то я и пришел. Правда, было непонятно, как к нему подобраться, если он, как и дом, как и вся деревня, – одна большая тень, но я сдуру решил, что разберусь на месте. Ну да, разобрался. Едва портки унес.
Охотник, рассмеявшись, опять хлопнул меня по плечу. Опрокинул третью чашу и потребовал у служанки добавку.
В таверне было шумно. Вокруг столов сидели на стульях и бочках. Всем места не хватило, и кравчий вынес из подвала деревянные табуреты. Здесь перекрикивались, смеялись. Пахло пряностями, дымом, пóтом и жареным мясом. Красный свет масляных ламп, развешанных по углам, был тяжелый, густой. Под потолком прозрачными витками расплывался дым, посетители посапывали деревянными трубками, наслаждались эвкалиптовой смесью.
Сразу три девушки разносили еду. На подносах у них лежали пучки зелени, стояли миски со странной похлебкой сизых оттенков и плошки с вымоченными в альне грибами. Была тут и вырезка горного барана, и темно-коричневое пюре, перемешанное с жиром сотников, и ароматные плоды эльны, и большие, закрученные в косичку латки, и сладкий мох с нашинкованными потрохами кролика, и даже пропитанные медом хлебцы из болотной муки, а также многое другое, чему я не знал названия и чей вкус не мог даже представить.
Я ограничился ягодной настойкой, жареной крольчатиной и бобами с черичным соусом.
– В общем, я полез через околицу, – продолжал Громбакх. – Ну, как полез? Переступил через ее тень и пошел себе дальше. Иду как петух в курятне – довольный, грудь навыпячку. Страха никакого. Ну чего, скажи мне, простые тени сделают живому человеку из настоящей плоти? А теней там было много. Все, как и рассказывали. Скот, домá, сараи, вóлоки. Ну, я прямо по ним и шагал, чего церемониться? А тени людей за мной бежали. Понимаешь? Им-то нужно все дома огибать, в калитки заходить, через заборы лезть. И ведь главное-то, главное не сказал! Они ж там все мелкие. Ну, карлики какие-то! Самый высокий из тех людей не выше моего колена. И домá у них такие же. Так что бояться точно было нечего.
И все бы хорошо, но мне стало как-то зябко. Иду и чувствую, как в груди похолодало, дух захватило и никак не отпускает. Так бывает, если вдруг куда провалишься. Только там на секунду лишает духа, пока не трёхнешься на землю, а тут никак не прекратится, будто, знаешь, я в воздухе застрял.
Ну, думаю, ладно. Как замерз, так и согреюсь. А посмотрел вниз… – Громбакх вновь треснул кулаком по столу, но теперь с такой силой, что даже чаша Тенуина чуть подскочила.