Агата соображала очень быстро, когда речь шла об исполнении ее желаний:
– У меня неподалеку есть коттедж, который лишь иногда снимают приезжие. Если у вас есть время?
Коттедж находился в сотне метров от последнего дома деревни и имел довольно заброшенный вид. Леди Агата раскрыла ставни. Яркий солнечный свет наполнил салон, обставленный в стиле прошлого века.
– Интересно, когда Мэри последний раз вытирала тут пыль? – проворчала старая дама. – Как-никак, я плачу ей за то, чтобы она раз в две недели прибиралась здесь. Ну, я ей задам!
– Пыль – не проблема, – произнес Виктор и закрыл одну ставню.
Диван, стол и одно из кресел погрузились в полумрак.
– Идите сюда, миледи, и сядьте. И ведите себя абсолютно тихо. Возможно, мне удастся, установить связь с вашим супругом.
Виктор был не первым экстрасенсом, к которому обратилась леди Агата. Она знала, что эти люди любят работать в затемненных помещениях. Едва она села и расслабилась, как Виктор откинул голову назад, закрыл глаза, слегка приоткрыл рот, стал дышать все глубже и глубже, обхватив руками подлокотники кресла.
Ошеломленная Агата наблюдала за ним, но когда Виктор перестал дышать и воцарилась мертвая тишина, она затаила дыхание.
– Он здесь, – сказал «экстрасенс» совершенно изменившимся голосом. – Я ощущаю его присутствие. Скажите что-нибудь, леди Агата.
– О, Филип, любимый мой! – вскричала она, заламывая руки. – Мне бесконечно жаль, что я не была с тобой в твой последний час. Мне не дали с тобой попрощаться. Поговори со мной, Филип, скажи, что тебе там хорошо. Умоляю тебя!
Наступила тишина, невыносимая для нервов старой дамы. Слезы катились по ее щекам, губы беззвучно шептали имя любимого мужа.
– Мне… нужен… камень, – замогильным голосом произнес Виктор. – Его привез Уильям. Только с помощью нефритового камня я смогу… материализоваться.
Леди Агата наклонилась вперед, потому что едва расслышала последнее слово, которое было произнесено шепотом, похожим на дуновение ветра из другого далекого мира.
Виктор обмяк, мучительный стон сорвался с его губ. Прошло несколько минут, прежде чем он пришел в себя.
– Он почти задавил меня своим присутствием, – пожаловался он. – Такого энергетического поля я на себе еще не испытывал, – Виктор покачал головой. – Вы поняли, о чем говорил ваш муж? Я имею в виду этот камень? Это что, фамильная драгоценность?
При других обстоятельствах леди Агата, возможно, насторожилась бы, но она так горела желанием вступить в контакт с умершим мужем, что совершенно утратила способность рассуждать здраво:
– Нет, нет! Я знаю, о чем говорил Филип, – прошептала она. – Он и мой брат Уильям часто говорили об античных сокровищах. Но сейчас это не так важно, мистер Виктор. Я принесу камень. Когда мы с вами встретимся? Давайте завтра? – она положила сумку на стол и достала чековую книжку. – Но сначала я хочу вас отблагодарить.
– Нет, нет, никаких денег! – запротестовал Виктор и поднял руки.
– Но я настаиваю, – произнесла Агата тоном, не терпящим возражений. – На какое имя мне выписать чек?
Он откашлялся, облизал губы и задумался:
– Мне нельзя брать деньги. Вы же знаете… налоговая полиция…
– От меня никто ничего не узнает. Итак?
– Виктор Бомон.
Агата выписала чек, но прежде чем передать его, спросила:
– Завтра вечером? Здесь же, в коттедже, идет?
Леди Агата казалась теперь рассудительной и острожной, но внутри нее все бурлило.
– Завтра вечером в шесть, – ответил он. Интуиция подсказывала ему, что было бы лучше не брать чек и больше не встречаться со старой леди. Но рациональность была лишь одной стороной его характера, второй была ненасытная страсть к античным сокровищам.
Леди Агата закрыла ставни и тщательно заперла входную дверь. Короткий отрезок пути до развилки они прошли вместе молча. Но когда старая дама собралась свернуть в сторону и направиться к Вирджиния-холлу, Виктор вновь заговорил:
– Еще кое-что, леди Агата! – крикнул он ей вслед. – Никто не должен узнать, зачем вам нужен камень. Когда ваш муж появится, вы сможете незаметно положить его на место.
– Хорошо, хорошо, – быстро согласилась она, хотя мысль о том, что ей придется что-то тайно взять из вещей своего брата, была ей неприятна.
Джулия ощущала, что таинственный драгоценный камень с каждым днем притягивал ее к себе все больше и больше, хотя она и пыталась противиться этому.
С тех пор, как нефритовая пластина, которую Морис называл Сумеречным камнем, оказалась в ее собственности, жизнь девушки изменилась. У нее было такое чувство, что камень завладел ее мыслями. Неожиданно для себя она обнаружила, что каждый день все больше времени уделяет рассматриванию странной реликвии.