«Ай да девка! — подумала Ада аллер’Рипп, не без восхищения рассматривая собеседницу. — Молодца!»
— Значит, Чермита, — кивнула дама-наставница. — Ну, я так и думала почему-то. Миленькая, беленькая, пухленькая… Вполне во вкусе ее высочества.
— Вы не могли не знать! — Голос Тины все-таки дрогнул, ей не хватало школы, лоска, но все впереди.
— Ошибаешься, — возразила Адель. — Я знаю только то, что хочу знать. А этого я знать не желала. Чермите не в убыток, ты уж прости, а мне лишние завитушки в узоре моих отношений с княгиней ни к чему. Она мне ничем не обязана, но и я ей тоже. Как тебе, сиротка, такой расклад?
— Вы меня специально провоцируете?
— Нет, на крепость проверяю, — снова улыбнулась Адель. — Порода… Да, у него на мече клеймо: «наковальня и перо».
— Это что-то значит?
— Это много чего значит. Выпей! — кивнула вдруг Ада на стаканчик.
— Это?!
— Да, именно это, и до дна. Ну!
Тина посмотрела на даму-наставницу удивленным взглядом, но на этот раз все-таки подчинилась. Она взяла стаканчик, задержала его на мгновение на полпути ко рту и наконец решительно поднесла к губам. Раз, и все!
— Ох!
— Не пьянеть! — властным голосом приказала дама Адель аллер’Рипп. — Держи контроль!
— Я…
— Пей! — Дама-наставница плеснула в пустой стаканчик остро пахнущей жидкости из терракотового кувшинчика и пододвинула новую порцию ближе к девушке. — Сразу, не раздумывая. И не смей морщиться и пьянеть. Это вода!
— Это вода?
— Это вода.
— Как скажете… — Тина взяла стаканчик, посмотрела на него, словно убеждая себя, что это вода, а не самогон. — Вода…
Она коснулась губами края берестяного стаканчика и медленно выпила всю порцию, ни разу не поморщившись и не дрогнув лицом.
— Неплохо, — кивнула дама Адель. — Теперь о клейме, милая. Меч с клеймом — это хороший меч. Запоминай, пригодится. Простые кузнецы — их называют зауряд-оружейниками — права на клеймо не имеют. А «наковальня и перо», девочка, — клеймо довольно редкое и к тому же указывает на качество клинка, а значит, и на его цену. Такие знаки ставили два клана оружейников. Глены ориентировали перо вертикально, — рубанула она ребром ладони, — Ридеры — горизонтально, но дело в том, что те и другие часто помещали перо под углом. Оттого и отличить их трудно, так или так, — повернула она в воздухе ладонь. — Но опытные люди, милочка, их, конечно, различают. Впрочем, разница в цене и ценности невелика, обе семьи — и Глены, и Ридеры — почитаются, и не зря, за качество своего оружия. Так что наш душка стряпчий носит на бедре дорогой дворянский клинок, и не только носит, как ты понимаешь… А ты понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Тина и чуть прищурилась.
— Повело? — участливо поинтересовалась дама аллер’Рипп, одновременно разливая водку по стаканчикам.
— Глаза слезятся…
— Дай-ка руку! — Адель взяла Тину за руку, пробежалась по запястью и ладони изящными, но крепкими пальцами, хмыкнула.
— Недурственно… Что есть поверхность? — Требовательная интонация дамы-наставницы заставила девушку вздрогнуть. Тем не менее Тина не растерялась.
— «Поверхность есть то, что имеет только длину и ширину»,[7] — сразу же ответила она.
— Отлично! Что есть край поверхности?
— «Линия».
— Отменно. «Все прямые углы…»
— «Равны между собой».
— Пей!
Тина выпила.
— «И если от равных отнимаются равные…»
— «То остатки будут равны», — почти без запинки закончила девушка.
— Н-да… — протянула задумчиво Адель аллер’Рипп. — Очень неплохо… Иди-ка ты спать, милая! Время позднее, да и набралась ты не по-детски…
Тина не стала спорить — не малый ребенок, да и жизнь в приюте кое-чему научила. Встала из-за стола, пожелала всем спокойной ночи и ушла в просторную комнату на втором этаже — «девичью горенку», как назвал ее хозяин заведения. Здесь стояли две застеленные настоящим льняным бельем кровати, и были приготовлены для гостей полотенца, травяное мыло, медный тазик и два кувшина с водой. Вода, разумеется, успела остыть, но все еще была теплее той холодной — проточной, какой приходилось умываться все предыдущие дни. Тина с удовольствием вымылась, продолжая размышлять о превратностях и приключениях сегодняшнего дня, обтерлась, расчесала волосы, мимолетно удивившись, что «страх ее так и не догнал», и залезла под пуховое одеяло. Ощущение тепла, уюта, странная смесь запахов: мята, чебрец, который Ремт называет тимьяном, и липовый цвет, мешающиеся с хвойным духом сосны и кедра, стрекот сверчка за потолочной балкой…